Выбрать главу

Едва разлили отвар по кружкам, принесло троих конных.

— Вот некстати, — проворчал бригадир. Остальные настороженно помалкивали. Будто впервые…

— Что, чукчи, отраву пьете? — спросил один с погончиками подъесаула, куражился.

— Чай мало-мало.

— Сакэ давай.

— Нету сакэ, нельзя, наказывать будут, — отвечали ему. — Чай, пожаруйста.

— Да пошел ты с чаем! Чай — не водка, много не выпьешь, — цедил слова подъесаул, а внимание переключил на скачущую собачонку. Примерившись, он выщелкнул нагайку, намереваясь ударом захватить ее в петлю.

Собачонка оказалась смышленой. Увернувшись от удара, она припала к земле, выжидая, что последует дальше.

Ах ты, тля…

Японцы делали вид, будто эти забавы их не касаются, пили чай, причмокивая. Подъесаул снова щелкнул нагайкой, и опять собачонка вывернулась и, будто потешаясь, не убегала прочь. Казак раздухарился:

— Петро, дай твою нагайку. Она со свинчаткой и длинней будет.

Ему дали другую нагайку. Подъесаул зажал ее в руки поухватистее, примерился.

— Держись, псявка…

Перестарался он дюже: замах вышел кособокий, и вместо того, чтобы захватить собачонку в петлю, нагайка обвилась вокруг шеи ближайшего казака. Потяг руки вышел ощутимый, и всадник от неожиданности свалился наземь, захрипел, силясь освободиться от петли. Спасибо, товарищи вызволили.

— Ты совсем, Назар, спятил? — сипло спросил обиженный.

Обескураженный подъесаул пришел в себя, рванул карабин из-за спины и повернул коня на собачонку.

— Ну, курва!..

Конь вздыбился, заржав.

— Нечиста сила! — загомонили казаки. — Охолонь, Назар!

А тут еще подъесаул вывалился из седла. Храпел испуганно конь, крутил кровавыми глазами, розовая пена падала хлопьями с губ. Происходили невероятные вещи: Христос отказывал казакам в защите.

— Стос кресс, — пробормотал невпопад подъесаул, закрестился. Сумрачно оглядев японцев, которые будто ничему, кроме живительного чайного запаха, не внимали, он взгромоздился в седло и дернул поводья прочь. За ним — остальные. Без матюков и угроз. Еще и потрескивало что-то и воздухе, а попробовал задний оглянуться — громыхнуло в небе, он голову втянул в плечи.

А может, и показалось — у страха глаза велики, — только собачонка потявкала вслед.

Мир вам! — услышали японцы и, оглянувшись на груду камней за спинами, увидели там старичка в кожушке и подростка рядом. Как говорится: только в театре. Но отбили дощечки «тён-тён», и новое действие началось. Или не заметили смены картин одного действия? Увлеклись…

А пришедшие только кланялись, глубоко сгибаясь в поясе.

— Комбан ва, — распрямился подросток, подошел к костерку. — О-тя ва ойсии десу ка?[1]

Собачонка, ластясь, подползла на брюхе к подростку.

— Да вы не бойтесь нас, — успокоил старик. — Вреда не принесем. Сами вот с внучком жизнь постигаем. Путники мы.

А подросток на японском неторопливо изложил, как они попали сюда, путешествуя, пока старик блаженно вдыхал аромат чая.

Наконец к японцам вернулся дар речи, и старик с подростком получили по кружке горячего чая с благодарностью.

Выслушав через подростка японские обиды на притеснителей, старик крякнул и сказал:

— Не бойтесь супостатов, скоро бич божий на них самих обрушится, а спасутся только те, кто в истинного Бога верит. Раз вам довелось от грехов отцовских на чужбине спасаться, Он вас обережет. Станьте лицом к востоку, где ваша родина была, и молвите: с нами Бог Орий. А лицо своего Бога представляйте…

Кто же это заявился к ним? — размышляли боязненно японцы. Может, сам Господь, недосягаемый, странный, но сильный и святый. Собачку — только он! — не дал обидеть. Видели? Все видели.

Довериться Орию на чужбине?

Ох, боязно…

Оба, старик и подросток, согревшись чаем, поблагодарили и без лишнего суесловия зашагали прочь.

— Оками, — сказал бригадир монтажников. — Это знак тебе был на дорогу. Верное дело, говорю.

Собачонка сидела неподалеку от костерка и, попеременно поднимая лапы, поскуливала. Она смотрела в сторону ушедших и словно ожидала команды от японцев бежать за ними.

— Так беги, — истолковал ее поведение Оками.

Собачонка подняла голову к Оками и перестала скулить.

Она выдохнула, как делают это собаки, и легла на вытянутые вперед лапы, неотрывно глядя в сторону ушедших. Японцы заговорили разом, обсуждая такой поступок;

— Гляди-ка, не пошла. Трудный путь странникам выпадает…

вернуться

1

Добрый вечер. Вкусный чай? (яп.)