— Билла? Так я похитрее его, соломки заранее подстелил, знал, с какой шайкой тягаться буду. И Америка — не Россия. Американцы зажрались, понимаешь, мнят о себе много, дешевые спектакли крутят, а цены дерут. Нам бы такое, о-о-о… — Опять палец в небеса. — Представляешь, генерал, родовитая еврейка у российского президента хрен сосет? Нация бы так сплотилась, почище победы «Спартака» над «Реалом» было бы действо. Да настоящие американцы, англосаксы, должны Клинтону памятник из чистого золота поставить! В том и беда — свалился он из мажора в минор. В Штатах итальяшка американец и еврей американец, и скреплено это конституцией, а у нас Конституция еврею гарантирует еврейство, чукче — чукчанство. а русскому — болт со шлямбуром. Понимаешь разницу?
— Вы гарант, у вас есть право написать Конституцию для русских, — вставил Судских.
— Э, генерал, да что ты знаешь о том, как пишется она? Перо в руки берешь, а его уже все позолотили, кроме бедняг русских. Шта думаешь, охота мне, еле ползая, бремя тянуть? На хрен бы оно сдалось, будь преемник! Черномырдина? Это пахан у нефтяной мафии, ей ломти нарезает. Примакова? В тихом болоте черти водятся. Лебедю такого не объехать, не обойти, мальчишка. Лужкова? Делить будет власть с измайловскими и солнцевскими, дальше Садового кольца выпускать нельзя. Явлинского? Ну кто его всерьез примет? Его только на пятьсот дней и хватит.
— Зюганова забыли?
— Я забыл? Это он забыл, на каком драконе едет. Да тьфу на всю его партию! Одного указа достаточно. Да кто им власть отдаст? Но пасаран!
— Видишь как? Человеческое во мне отбили.
Президент посмотрел в глаза Судских и оперся на его руку:
— А дал бы ты мне толкового офицера? Не жалко? Я бы из него главу администрации сделал, нужен такой человек. Не жалко?
— Не жалко, — подтвердил Судских. — Уговорю генерал-майора Бехтеренко. Святослав Павлович — толковый офицер.
— Давай. Имя хорошее, — оживился президент. — Я тебе верю. А обо мне печалиться нечего. Понимаешь? Я не туз, но я джокер. Многим игру испортил. Ты еще обо мне вспомнишь. Все вспомнят. Очень вспомнят…
Высокие створчатые двери отворились, опираясь на руку Судских, в Георгиевский зал вошел президент. Как восклицания, ярко вспыхивали блики фотовспышек, жужжание камер наполнило зал.
Но не появившийся президент приковывал внимание всех журналистов, репортеров, чиновников и генералов, а двухзвездный их коллега, о котором они почти ничего не знали.
Судских поклонился президенту и стал в общую генеральскую шеренгу.
Действие началось.