— Понял, — вздохнул Судских.
— Слышь, друг, а может, мы зря Леньку Брежнева хаяли? Как жилось… Без поддельной водки, с ежемесячной зарплатой, чего не сиделось…
— Я думаю, с брежневских времен зараза и пошла, — высказал свое мнение Судских. — Лев спит, блохи резвятся.
— А я иначе мыслю, — возразил сосед. — Поздновато Андронов за ум взялся. Надо было раньше перестраиваться. как в Китае. Китаю, оно, конечно, проще, еврей там к власти не примажется, а у нас и русских-то не осталось.
— И как быть? — вполне с участием спросил Судских. Ему всегда нравилось узнавать мнение простых людей. Глас народа — глас Божий.
— А не суетиться, вот как надо. Капиталисты хотят, чтобы у нас Пиночет появился, головы жидам и коммунякам посворачивал, хомут надел на честной народ, мы бы опять днепрогэсов настроили и Пиночета бы сбросили, а капиталисты опять бы выгоду с нас поимели. А если мы спокойно отсидимся — выживем. Однажды утром встанем, бутылки сдадим и заживем счастливо.
— Шутишь? — почти разочаровался Судских.
— В каждый шутке есть доля шутки, — наставительно сказал сосед. — А смысел ясный: своим умом жить надо. Европа выдохлась, Америка вообще сдохла, а нам еще жить да жить.
— Заумно для меня. — Судских выжимал из соседа четкий ответ, интересный разговор получался.
— Вижу, — согласился напарник. — Зеленый ты. ОМОН не колотил, милиция не шмонала, оттого и кожа у тебя не дубленая.
— Так если ты такой грамотный, скажи, почему Китай нынче лучше нашего живет?
— Запросто: у них мухи отдельно и котлеты отдельно. Понял? — взялся верховодить напарник. — Кого их китайский бог умом обидел, тот политикой занимается, в экономику не лезет, там думать надо, а рабочий человек — хоть бизнесмен, хоть инженер — в политику не лезет, у него специальность есть, а у нас, кроме политики, заниматься нечем. Каждый себя считает грамотным.
— Ну а ты сам что бы для порядка сделал? — пытал соседа Судских.
— Ленина надо, чтоб землю заново крестьянам отдал, и тотчас эсерку Каплан найти, чтоб Ленина в мавзолей положить, чтоб крестьянство успело подняться. Есть крестьянин — будет Россия без омонов и шмонов. Вот какой хозяин стране нужен.
Разговор прервался неожиданным появлением нового персонажа: дверь открылась, и внутрь втолкнули девицу.
— О, — не то удивился, не то обрадовался собеседник Судских. — Тебя-то зачем сюда?
— На закуску, — зло ответила девица. — Вас пиздить будут, а меня трахать. Первый раз, что ли? Мужики, давайте сбежим?
— Ты, закусочная, отдыхай, — чувствовал себя хозяином сосед Судских. — Гебе свое, а у нас встреча с ОМОНом.
— Вам повезло, — отвечала девица. — ОМОН отменяется. Нас ментам отдали и повезут в сто сорок шестое отделение, а я там все ходы-выходы знаю. Нас ОМОН за отбросы посчитал, а мы ментам нос утрем. Лады?
— Лады, — за обоих ответил сосед Судских.
— Тогда по моему сигналу. Тихо…
В «воронок» подсели два милицейских ефрейтора, и машина тронулась. Они всем видом своим давали понять, что ничего общею с задержанными не имеют, но еще отыграются над ними за ночной рейд. Один изредка бил кулаком в ладонь, другой, по причине полной сопливости, перекладывал на коленях автомат то так то эдак.
Как и предсказывала девица, через двадцать минут «воронок» остановился у 146-го отделения милиции. Они вышли за ефрейторами и пошли гуськом, а те даже не оглядывались, идут за ними или нет. Их считали рабами.
— Два бомжа и соска, доложил один из ефрейторов у стойки дежурного, где восседал унылый капитан.
Соску в дежурку, а этих… сами знаете.
Всех троих повели коридором. Девица шла впереди; оглянувшись, она подмигнула Судских и показала на боковой коридор.
— Стоять, — с ленцой велел ефрейтор у двери рядом с боковым коридором. Он сунул дубинку под мышку, отпирая дверь, другой стоял рядом, поигрывая своей дубинкой.
Девица сориентировалась раньше всех. Едва первый ефрейтор вошел в дверь, она пихнула второго и рванулась в боковой коридор. Ефрейтор от неожиданности потерял равновесие, шлепнулся на зад, Судских с напарником кинулись за девицей. Упавший ефрейтор изловчился и схватил напарника Судских за штанину, тот по инерции навалился на спину Судских и сбил его с ног. Падая, Судских подвернул лодыжку.
— Беги! — посторонился на полу Судских, давая дорогу собрату по несчастью, перекрывая путь погоне. На шум и крики ефрейторов сбежались человек пять ментов и, не расспрашивая, что произошло, взялись охаживать чужака дубинками. Судских изворачивался как мог, зато молотили его от души: за то, что чужак и попался, за то, что зарплата маленькая, за то, что не подставил другую щеку, за собственную тупость и бессонную ночь — за все. Когда раздался окрик дежурного капитана, Судских уже терял сознание. За сегодня на нем отыгрались три ветви власти, так сказать.