Но подполковник Николаи не знал другой стороны медали. Всегда Юсуфбей, еще в бытность свою в Турции, водил дружбу с англичанами и, попав в Берлин, вскоре нашел дорогу к Интеллидженс сервис, а возможно, что произошло и наоборот. Интеллидженс сервис нашла путь к капитану турецкой службы в отставке Юсуфбею.
Служил Юсуфбей и немецким, и английским хозяевам добросовестно.
Несмотря на мягкие ковры и тяжелые плотные гардины, в антикварной лавке стоит ужасно неприятный запах затхлости. Промозглая осень забирается в уютную комнату.
В синеватом дыму наргиле плавает вся в бронзовых арабесках люстра. Собеседники попивают кофе. Долго рассматривают тончайшие узоры на чашечках, потом только делают глоток. Юсуфбей каждый раз тяжело вздыхает, Энвер недовольно фыркает. Он выпил слишком много коньяку и не совсем владеет своими чувствами. Каждая реплика Юсуфбея вызывает в нем протест. Забывая о своем положении, он порой начинает попросту кричать.
Вздыхая снова и снова, гостеприимный хозяин склоняет голову, но ничем больше не выдает своего неудовольствия. Разве только чуть дрожали тонкие, длинные пальцы со следами хны на изящно отполированных, как у женщины, ногтях.
— Вы всегда вызывали неудовольствие в Лондоне, — тихо, едва слышно шевелились его синеватые старческие губы.
— Предпочитаю ехать на осле, да на своем, а не кататься на дареном из милости скакуне, — свирепо проворчал Энвербей.
— Турция очень потерпела от войны, — сокрушенно пробормотал Юсуфбей. — Сколько несчастий, позора! А достаточно было опереться на дружескую руку англичан и…
Он снова разлил кофе по чашечкам, и ароматы далекой Аравии на какое-то мгновение перебили запахи плесени и гнили.
— Мы говорим, говорим, — наконец прервал молчание Энвербей, — но я пришел не для обоюдных комплиментов, а вы пригласили меня не для того только, чтобы напоить друга кофе.
— Старого друга! Друга, в лапы которого я остерегся бы попасть в Стамбуле еще не так давно.
Почти зловещая улыбка шевельнула тонкие губы Юсуфбея.
— Едва ли бы вы стали поить меня кофе даже месяц тому назад, а? — заметил Энвербей и настороженно посмотрел на чуть шевелящуюся портьеру. Взгляд его не ускользнул от Юсуфбея. Он пренебрежительно пожал плечами.
— Господин Энвербей, — сказал он просто. — Лондон решил вам сделать предложение… — Он помолчал и уточнил: — Деловое предложение.
Не дожидаясь ответа и не давая возможности подумать собеседнику, Юсуфбей сразу же перешел к делу.
— В Индии, Персии, Аравии, Турции сто миллионов мусульман. Если поднять их против большевизма — Советской России конец. Но нужен человек. Человек, которому мусульмане доверят свою судьбу, человек, которому Лондон даст оружие, деньги.
Энвер молчал.
— Господин Энвер, — снова заговорил Юсуфбей. — Если бы вы не были зятем халифа, никто не стал бы с вами разговаривать. Нашим мусульманам, увы, еще нужны громкие звания, побрякушки. Чтоб поднять ислам против неверных, надо быть зятем халифа.
Не вставая с места, Энвербей поклонился.
Старчески кряхтя, Юсуфбей поднялся, подошел к столу, вынул из ларца золотое кольцо с большим красно-черным камнем и протянул собеседнику.
— Это что, талисман? — спросил Энвер.
— Кольцо… Сохранилось старое предание… легенда. Арабский халиф Мамун Абассид… Интересная личность, прекрасный полководец, но жесток… и в то же время покровитель наук… То есть обладал всеми качествами великого государя, особенно для девятого века. Да, на чем я остановился… Кольцо. Вот это кольцо ему дал якобы один отшельник, живший в Трапезунде… Кто носит на руке кольцо — непобедим, неуязвим. Величие его сжигает врагов. Мамун, кстати, истреблял мятежников, крестьян и горожан Армении, как и…
Энвербей чуть пожал плечами, но лицо его стало серьезным. Он вертел в руках агатовое кольцо.
— Наденьте его… Мамунов талисман… На руке зятя халифа. Извините меня, старика… Чудачество… Вглядитесь в игру красок на камне: в нем есть что-то такое…
Энвербей колебался только одну минуту и надел кольцо на палец.
— Прекрасно, прекрасно, — захихикал Юсуфбей. — Поглядывайте на руки людей, которые будут к вам прибывать с важными поручениями. Поглядывайте на их кольца.