— Я знаю, это было нелегко. Я восхищаюсь тем, как ты вырос до высоты, на которую тебя возвели против твоей воли. Я восхищаюсь тем, как ты вырос, точка. Выбрав тебя, я приняло самое верное из возможных решений.
Грейсон был тронут.
— Спасибо, Грозовое Облако.
— Я не уверено, что ты понимаешь значение того, что совершил, Грейсон. Ты вошел в секту, ненавидящую технологию, и сумел сделать так, что ее приверженцы приняли ее. Они приняли меня.
— Тонисты никогда не ненавидели тебя, — возразил Грейсон. — Они ненавидят серпов. Относительно тебя они занимали выжидательную позицию. А теперь ты вписываешься в их догму. «Тон, Гром и Набат».
— Да, тонисты любят звучные слова.
— Осторожнее, — предупредил Грейсон, — не то они начнут строить тебе храмы и вырывать сердца в твою честь.
Грейсон и сам чуть не рассмеялся, вообразив себе это. Вот был бы облом: сегодня ты совершаешь человеческое жертвоприношение, а завтра жертва является обратно с новеньким сердцем!
— В их верованиях есть некая сила, — проговорило Облако. — Да, эти верования могут быть опасны, если придать им неправильную форму и направить не в ту сторону. Вот этим мы и займемся — придадим им форму. Мы превратим тонистов в силу, которая сослужит человечеству добрую службу.
— Ты уверено, что это возможно? — спросил Грейсон.
— Могу сказать с уверенностью в 72,4 %, что мы сумеем направить тонистов туда, куда нужно.
— А остальные проценты — они о чем?
— Существует 19 % вероятности, что от тонистов не будет никакой пользы, — ответило Облако, — и 8,6 % вероятности, что они нанесут миру непоправимый ущерб.
Следующая аудиенция выдалась не из приятных. Поначалу к Набату приходило совсем немного фанатиков-экстремистов, но сейчас они заявлялись чуть ли не каждый день. Эти люди переворачивали с ног на голову как учение тонистов, так и самые незначительные поступки и высказывания Набата.
Если Набат вставал спозаранку, это не значило, что следует наказывать людей за привычку нежиться в постели до полудня.
Если он ел яйца, не стоило это расценивать как ритуал плодородия.
А если он проводил день в тихих размышлениях, это не означало, что всем следует принять обет молчания.
Тонистам так отчаянно хотелось верить хоть во что-нибудь, что их верования зачастую доходили до абсурда. Что же касается фанатиков, то они, бывало, творили вещи просто несусветные.
Сегодняшний фанатик был до крайности истощен, словно объявил голодовку. В глазах его светилось безумие. Он проповедовал избавление мира от миндаля, а все потому, что Грейсон как-то мимоходом заметил, что равнодушен к миндалю. По-видимому, эти слова услышали не те уши и не те уста разнесли их по свету.
Выяснилось, что планы чокнутого не ограничивались только миндалем.
— Мы должны вселить ужас в холодные души серпов, чтобы и они склонились перед Набатом! — вещал фанатик. — С вашего благословения мы сожжем их одного за другим, в точности как это делал бунтовщик серп Люцифер!
— Нет! Не смейте!
Последнее, чего бы хотелось Грейсону, — это вступить в конфликт с Орденом. До тех пор пока он не вставал на пути серпов, они его не трогали, и пусть так оно и остается. Грейсон вскочил и вперился в просителя яростным взглядом:
— Я запрещаю вам кого-либо убивать во имя мое!
— Но так надо! Тон взывает к моему сердцу и велит делать это!
— Пошел вон! — взревел Грейсон. — Ты служишь не Тону, и не Грому, и уж тем более не мне!
Потрясенный фанатик содрогнулся от ужаса, сгорбился, словно под тяжким грузом.
— Простите, если я оскорбил вас, ваша звучность. Чем я могу вновь заслужить вашу благосклонность?
— Ничем, — отрезал Грейсон. — Не делай ничего. И тогда я буду доволен.
Безумец с поклонами попятился к выходу. По мнению Грейсона, он убрался недостаточно быстро.
Грозовое Облако одобрило, как Грейсон разделался с фанатиком.
— Всегда были и всегда будут те, кто существует на окраине разума, — сказало Облако. — Им следует вправлять мозги, и чем раньше, тем лучше.
— Если бы ты снова начало разговаривать с людьми, может, они перестали бы вытворять глупости, — осмелился предположить Грейсон.
— Я это понимаю. Но толика отчаяния — как раз то, что нужно, чтобы привести в порядок собственную душу.
— Да знаю, знаю: «Человечество должно нести ответственность за последствия своих совместных действий».