Цитра вздохнула и нервно повела плечами.
— Неужели люди — обычные люди — смиряются с реформами Годдарда?
— Для большинства людей дела серпов — тайна за семью печатями. Их главная забота — не попадаться серпу на пути, чтобы ненароком не выпололи.
— Но они же видят, что происходит, что он творит…
— Видят, конечно… и боятся его. Но и уважают.
— А что насчет его массовых прополок? Уверена, сейчас их еще больше, чем раньше. И людей это не колышет?
Поссуэло сник при мысли об этом.
— Он хитер — подвергает массовым прополкам только незарегистрированные, незащищенные группы, и широкая публика не возражает.
Цитра уставилась в свою разворошенную тарелку. Она боролась с желанием расколотить ее о стенку, просто ради удовольствия услышать звон осколков. Целенаправленные прополки не были чем-то новым, но раньше Верховный Клинок наказывал серпов за такие проступки. А когда закон нарушает сам представитель высшей власти, кто его остановит? Единственным, кто карал негодяев смертью, был Роуэн, однако вряд ли Поссуэло позволит ему заниматься этим и дальше.
Годдард будет находить все больше и больше уязвимых групп населения для своих кровавых разгулов, и пока люди мирятся с этим, ему все будет сходить с рук.
— Не стоит впадать в уныние, — проговорил Поссуэло. — Если это может тебя успокоить, то скажу, что мы, серпы Амазонии, по-прежнему чтим заповеди, как и многие другие коллегии. По нашим прикидкам, половина мира (а может, и больше) не одобряет идей и методов Годдарда. Даже в подвластных ему регионах есть серпы, готовые восстать против него. Хочешь верь — хочешь нет, но значимым элементом сопротивления стали тонисты… после того как был выполот их пророк.
— Пророк?
— Находятся люди, которые верят, будто Грозовое Облако и в самом деле разговаривало с ним. Но какое это нынче имеет значение…
Значит, у Годдарда на руках сейчас все козыри. Это как раз то, чего боялась Мари, — чего все они боялись. То, что серп Азимов назвал «худшим из всех возможных миров». А теперь и Мари уже нет, и надежда едва теплится.
Воспоминания о серпе Кюри всколыхнули в душе Цитры эмоции, которые она до сих пор старалась держать под спудом. Последнее, что совершила в своей жизни Мари, было спасение Цитры и Роуэна. По-настоящему самоотверженный поступок, достойный одного из самых благородных людей постмортальной эпохи, когда-либо живших на земле. Мари больше нет. Да, это случилось несколько лет назад, но для Цитры это произошло лишь вчера, ее рана была свежа и кровоточила. Девушка отвернулась от Поссуэло, чтобы вытереть слезы, но они хлынули с новой силой и перешли в рыданья, остановить которые она уже не могла.
Поссуэло встал и обошел вокруг стола, чтобы утешить ее. Цитра не хотела его утешений, не хотела, чтобы он видел ее такой, но она понимала: эту боль она в одиночку не вынесет.
— Все в порядке, meu anjo[9], — приговаривал Поссуэло отечески мягким голосом. — Как ты сказала, надежда просто заблудилась, и я верю, что ты — тот человек, который разыщет ее.
— Meu anjo? — переспросила Цитра. — Сидни, ну какой из меня ангел!
— Самый настоящий, — заверил ее Поссуэло. — Потому что ангел — это то, что требуется миру, если мы намерены свергнуть Годдарда.
Цитра оставила попытки побороть свою скорбь, а когда ее немного отпустило, загнала боль обратно в глубь души и вытерла слезы. Ей нужен был этот момент траура. Ей нужно было сказать Мари последнее прощай. И теперь, сделав это, она почувствовала в себе перемену. Впервые после возвращения она стала ощущать себя не столько Цитрой Террановой, сколько серпом Анастасией.
Спустя два дня ее перевезли из центра оживления в более надежное убежище — старую крепость на восточной оконечности Амазонии. Место было совершенно уединенное и прекрасное в своей уединенности. Создавалось впечатление, будто крепость стоит на Луне — если бы на Луне существовали океаны, конечно.
Современные удобства в сочетании со старинными каменными бастионами делали это место одновременно и уютным, и пугающим. Кровать в комнате Анастасии сгодилась бы и для королевы. Поссуэло как бы невзначай проговорился, что Роуэн тоже здесь, хоть и содержится, как поняла Анастасия, не в таких царских условиях.
— Как он? — Анастасия постаралась, чтобы голос не выдал испытываемого ею беспокойства. Поссуэло навещал ее каждый день и проводил с ней довольно много времени, информируя о положении в мире и мало-помалу рассказывая о переменах, наставших в нем после гибели Твердыни.