Набор проходил долго. Уже солнце садилось, спадала жара, когда число отобранных перевалило за три сотни.
— Хватит пока, — сказал Дятлов. — Отодвиньтесь, мужики... Минаков, отгони... В сторону, назад отодвиньтесь, может, еще надо будет...
Отобранным Дятлов читал заготовленный договор:
«Тысяча восемьсот девяносто второго года, июля 8 дня.
Мы, нижепоименованные и подписавшиеся, выдали сей договор заводской конторе Фомы Кузьмича Дятлова в том, что:
1. Нанявшись работать на чугунолитейном заводе, принадлежащем оному Фоме Кузьмичу Дятлову, мы, рабочие, обязуемся беспрекословно исполнять все работы, какие будут назначены нам как самим хозяином, так и его приказчиками.
2. Быть в полном повиновении и беспрекословном подчинении у хозяина и у поставленных им приказчиков.
3. Нанимаемся мы с числа 8 июля 1892 года до покрова, т. е. до 1 октября, на какой срок и устанавливаются нам расценки.
4. Расценки нам устанавливаются суммой 20 копеек в день взрослому рабочему в первый месяц работы, с прибавкой на другом месяце по 10 копеек в день, глядя по усмотрению хозяина, насколь старательны мы будем в исполнении возложенных на нас работ.
5. Увольнения от работ и расчета до праздника покрова мы просить не должны, заводской же конторе предоставлено полное право в любое время всех вместе или каждого порознь от работ отстранить и полностью рассчитать, на что мы, рабочие, своих жалоб никому приносить не должны и объяснений о причине расчета требовать ни от кого права на то не имеем.
6. Все работы мы должны исполнять в лучшем виде, а в случае порчи обязуемся уплачивать конторе штраф до 50, а то и больше копеек.
7. В случае опозданий или неявку совсем на работу обязуемся уплачивать конторе штраф до 50 копеек за каждый божий день.
8. Никакими квартирами, обувкой или одевкой контора нас снабжать не должна, так же как и харчами, что мы должны подыскивать себе по своему усмотрению глядя.
9. В первый месяц работы, как малоопытным, нам не надлежит платить штрафу но с первого же дня другого месяца каждый из нас должен зорче смотреть за собой и отвечать за порученную работу. К той поре нам, рабочим, показавшим себя на работе особо способными, будут введены также и особые расценки, глядя по усмотрению мастеров и хозяина.
10. Выдача нам заработанных денег будет производиться хозяином до окончания срока сего найма два раза по его личному усмотрению.
11. Ни о какой надбавке к заработку мы не должны к хозяину приставать, доколь он сам, глядя на наше старание, не пожелает оную надбавку нам сделать.
12. Работа на заводе должна производиться с 5 часов утра до 7 часов вечера с перерывом в 1 час на обед для первой смены и с 7 часов вечера до 5 часов утра с перерывом в 1 час — для другой смены.
Все указанное в точности и беспрекословно мы обязаны выполнять, к чему прикладываем свои руки для подписи».
Дятлов кончил читать, положил лист на стол и внимательно оглядел лица слушавших.
— Так как, мужики? — спросил он.
Робкий, прерывающийся голос послышался из группы отобранных:
— Как вроде на стекольном у Турушина по тридцать пять на день платят...
— У Турушина, говоришь? — переспросил Дятлов. — Так ты бы, мил человек, к Турушину и шел... Я ведь никого не неволю, сам видел, назад людей отправлял. Я — по согласию чтоб... Ежель согласен кто — давай паспорта, да по гривне на радостях вперед получай, не согласен — будь здоров, значит, иди... Я силком никого...
— Маловато вроде, Фома Кузьмич... Сделай милость, надбавь...
— Не нравится, говорю, не иди. Других наберу, кликнуть только... Я, мужики, для вас облегченье хочу, завод выстроил, а вам, видно, на мою такую заботу начхать... Ну, как знаешь... Эй! — крикнул Дятлов в толпу, оттесненную Минаковым. — Кто из вас на работу хочет?.. Слыхали, читал?..
— Фома Кузьмич, погоди...
— Годить неколь... Иди сюда, давай паспорта... Я думал, вы вправду из голодающих, помочь хотел... А то возьму никого не приму, ступай гуляй на просторе!
— Фома Кузьмич...
— Пожалей ты нас...
— Мы б за харчи за одни, об чем говорить... На тебе пачпорт, возьми... Пропитаться бы нам...