Алена. О чем, интересно?
Люба. А это словами невозможно. Вся жизнь — как через объектив резко перед глазами… И будто половина ее — засвеченная пленка, пусто… И вообще — «ямщик, не гони лошадей».
Алена. Сама виновата.
Люба (без упрека). Какая ты, между прочим, Аленка, без цвета, без запаха!
Алена (обиделась). Что всегда — правду в глаза?
Люба (жестко). А кому от твоей правды польза?.. Как анализ в поликлинике — лейкоциты, эритроциты, сахар, белок, а как человека на ноги поставить — это твоей правде без интереса.
Алена. Правда всегда правда.
Люба (с неожиданной яростью). Я очень тебе желаю, Алка, чтоб ты наконец поступила, от всей души! С души воротит, какая ты хорошая, и правильная, и все про всех знаешь! Да поступи ты за ради Бога и уматывай, прямо камень у меня с души снимешь!
Алена (обиделась). А я вот еще на прошлой неделе заходила к Мусе на «до востребования»…
Люба. При чем здесь Муся?!
Алена (все еще не решаясь). Ты зачем меня тогда, ну, осенью еще, спрашивала, как пишется — вместе, раздельно?..
Люба (не догадываясь, о чем она). Ну?..
Алена. Ты думаешь, все дурочки, одна ты умная?!
Люба (насторожилась). Зое письмо пришло?
Алена (не без торжества). Очень нужны ей теперь твои письма! Она от своего Паши ни на шаг, новую жизнь начала!
Люба (резко). Сказала, не интересуюсь!
Алена. Игорь — пройденный этап давно. Так что…
Люба (перебила ее). Меня это не касается. А тебя, между прочим, еще меньше.
Алена (упрямо). Мы-то все думали… ты-то уж, во всяком случае…
Люба. Думать мне больше не о чем!
Алена. Тогда зачем же ты…
На набережную выходит Тетя Зина. Ее не узнать — хорошо сшитое пальто с норковым воротником, норковая же высокая шапка, сапоги на платформе.
Тетя Зина. Так и знала! Все налицо, как на перекличке! Зима, холодина, «астрахан» без передыха дует, а они — вот они! Прямо тянет их сюда, как мух на мед.
Люба. Ну, мух не на один мед тянет.
Алена (независимо). Я мимоходом, в бибколлектор.
Тетя Зина. Да уж не оправдывайся. Можно подумать, в городе зимних точек нету — «Магнолия» та же или «Алые паруса», тепло, крыша над головой, так нет, их сюда, на самый ветер принесло!
Люба. Привычка хуже болезни. А ты-то сама?
Тетя Зина. Сравнила!
Алена (Любе). Может, я и заскочу после пяти в «Магнолию», ты будешь?
Люба (непримиримо). Что это ты мне в компанию набиваешься? Самая такая вся из себя показательная, а я только-только пятнадцать суток отфигачила… Знай зубри, последний твой шанс.
Алена (едва не плача от обиды). Я хотела с глазу на глаз… Пожалуйста, могу и при всех! (Роется в сумке, что-то ищет в ней лихорадочно.) Сама нарываешься!..
Тетя Зина. Чего, я смотрю, не поделили?
Люба. А нам с ней в одном городе слишком тесно стало. То-то она и намылилась уезжать.
Алена (никак не найдет того, что искала). Сколько угодно!..
На набережную выходит Зоя. Ее тоже, пожалуй, не узнать — так светится счастьем ее лицо.
Зоя (радостно). Привет, девочки! Здрасте, тетя Зина!
Люба не ответила, демонстративно отвернулась.
Алена, будто пойманная с поличным, застыла с сумкой в руках.
Тетя Зина. И эта ждать себя не заставила!
Зоя. Сто лет не видались, такая почему-то жизнь кувырком пошла!..
Алена (ревниво). Ну, у нас-то жизнь — по-старому…
Люба (собирает свою треногу и щит с фотографиями). Хотела бы я посмотреть на того малахольного, кому бы сейчас запечатлеться на память пришла охота… (Пошла было по набережной.)
Зоя (Любе). Куда ты?! Я же вам самого главного не сказала!
Люба (непримиримо; но остановилась). У меня своего главного по самое горлышко, на чужое не претендую.