Снились мне весьма странные вещи.
— Инг, привет, освободился? — спросил я, подходя ближе к воину.
— Ещё час-полтора, а что есть что-то интересное? — Он с надеждой посмотрел на меня, будто говоря: «Ну, скажи, что есть, надоела эта волокита, пора и делом заняться».
— Тут такое дело… — неуверенно пробормотал я, — ты давно с Драгом списывался?
— С неделю назад, хотя писал и вчера, и позавчера, но он не ответил. Думаешь, что-то случилось?
— Думаю, да. Мне-то он ответил, но не могу сказать, что понял хоть что-то из той белеберды. Нужно ехать, смотреть лично. Так что, составишь компанию? Клык тоже с нами.
Инг просиял, радостно махнул рукой:
— А поехали! Прямо сейчас!
Я мысленно послал сигнал Клыку, чтоб перехватил нас на подъезде к твердыне дворфов. И развернул коня:
— Выдвигаемся!
Инг крикнул служке, и тот подвел оседланную лошадь. Вскочив в седло, он спросил:
— Может, Дракошу позовём, всяко быстрее будет?
— Нет, трогать его не будем, он обживается на Пике.
Новая крепость дворфов находилась в четырёх часах езды от порта Дальнего.
Солнце пекло в макушку, значит около полудня. Успеем до темноты. Большинство дневных монстров успешно зачистили разъезды клана, с приданными им в усиление дроу, так что в, дневное время, передвигаться по княжеству можно было, не опасаясь нападения. А вот, ночные путешествия не поощрялись, и только отчаянные смельчаки решались на подобные приключения.
Дорога выдалась на удивление лёгкая, тёплое летнее солнышко приятно грело в спину, мелькающие по бокам поля сменялись перелесками и небольшими долинами. Неспешная беседа с Ингом, заставляла время бежать чуть быстрее.
— Рэй, скажи, что это слышу не только я, — спросил Инг, еле сдерживая хохот.
«Ра-ас-светали яблони и груши, поплыли туманы над рекой, вых-АА-дилА-А на берег КатЮ-Юша…»
Из-за взгорка появился десяток бухих в дым дворфов. Их шатало из стороны в сторону, местами им приходилось останавливаться и поднимать павших от непомерных возлияний товарищей. Вместо привычных стальных доспехов они были подпоясаны белыми отрезами грубой ткани, на манер римских патрициев, так что всё кроме причинного места, было открыто взору. Мы с Ингом переглянулись.
«На высокий берег на крутой…», — самозабвенно горланили бородачи, не попадая ни в одну ноту.
— Эй, что тут происходит? — окликнул я пьяных певцов.
— Братва! Шухер, генсек явилси. Валим! — заорал главный дворф, носивший помимо матерчатого памперса ещё и чёрную кожаную кепку с красной пяти лучевой звездой. Дворфы, с пьяными криками и бравым матерком, бросились врассыпную.
— Э-э-это что сейчас было? — спросил недоумевающий Инг.
— Да кто их знает, но есть у меня нехорошее предчувствие. Слышал, они меня генсеком назвали? Я знаю только одного из нас, кто остаётся верен коммунистическим заветам, — я пришпорил коня, переходя с шага на рысь. Нужно как можно скорее попасть в крепость.
Через полчаса мы встретили спешащего на встречу Клыка. На лице воргена блуждала загадочная улыбка, я бы наверно даже умилился, если бы через эту улыбку не проступали клыки длиною с палец. Ворген заметил нас, приветливо взрыкнул и побежал рядом, временами припадая на все четыре лапы.
Открывшийся издалека вид на крепость внушал оптимизм: по стене, выросшей до трёх метров, бегали дворфы, но как-то беспорядочно, будто заметая следы и имитируя вид бурной деятельности. Мы подъехали к проёму ворот, перегороженному увесистым бревном, и остановились, напрасно выглядывая стражника.
— Эй, есть кто-нибудь? — крикнул я в сторону караулки. Внутри послышалась ругань, треск бьющейся посуды и непонятное бульканье.
— Мать вашу, что тут происходит?!
Из караулки выглянула побитая алкоголем рожа дорфа.
— Палу-ундра! — заверещал он фальцетом, выскочил нагишом наружу и унёсся в сторону входа в подгорный город, виляя волосатой жопой.
— Так, мне всё это надоело! — рявкнул я, слезая с коня. — Вперёд, разберёмся с этой чертовщиной.
Не успел я закончить фразу как, издалека донёсся яростный рёв тысяч глоток, сопровождаемый гудением труб и боем барабанов.
«И Лени-и-ин такой молодой, и юный Октябрь впереди!»
Охреневая от происходящего, я поспешил вперёд.
Посреди площади ровными шеренгами стояли дворфы. Выхлоп перегара стоял такой, что я невольно прикрыл нос. Все как один, бородачи были в повязках на голое тело. В патриотическом угаре, они продолжали горланить о Ленине. На возвышении стоял раздетый до трусов Драг, в одной руке он держал деревянный протез и размахивая им на манер дирижёрской палочки, в другой — жбан с пивом. Назвать эту бадью кружкой не вышло бы даже у человека с очень хорошей фантазией. Зелёная одухотворённая морда орка повернулась в нашу сторону. Мы встретились глазами. На секунду в его глазах промелькнул испуг, тут же сменившийся обидой.