И вновь чудесное спасение. Оказывается, Крон нашёл в себе силы сопротивляться буре. Он создаёт что-то вроде прозрачного купола, который защищает их от внешних воздействий. Все начинают приходить в себя, отплёвываясь и кашляя. Кто-то стоит на четвереньках, кто-то приподнимается на локтях, кто-то лишь переворачивается на бок. Встать нет сил. Вокруг темно от взбесившегося песка...
... Дрон стоит на крыше многоэтажки. Носки кроссовок чуть выступают за край, нависают над бездной. В самом низу, где-то далеко-далеко, двигаются точки: чуть побольше - машины, совсем маленькие - люди. Высота тянет к себе, втягивает в себя. Ещё мгновение - и он уступит ей, чтобы полететь навстречу пустоте. Сопротивление воздуха будет рвать рот, уши, глаза, а мимо будут проноситься этажи чужих жизней. Пока его собственная, мгновение назад такая драгоценная, не обнулится. Её остатки расплещутся с глухим хлопком о грязный асфальт. Снующие туда-сюда точки на миг остановятся в удивлённом страхе и вновь заспешат по своим делам, стараясь как можно скорее вычеркнуть из памяти увиденное, сделать вид, что ничего не заметили...
Но он не доставит им, на самом деле живущим в предвкушении подобного зрелища, удовольствия. Он был Дроном, обычным подростком, в прошлой жизни. Теперь он Крон, у него есть Сила, он может противостоять чужой Силе, увеличивать Силу своего Круга. Он может полететь не только вниз. И он взмывает выше любых строений этого города, выше облаков. Он не чувствует холода, ему не нужен воздух - всё, что есть у других, что нужно другим...
И он побеждает иллюзию.
... Артём (хотя здесь его, кажется, знают под другим именем) приходит в себя. Его руки связаны за спиной, он сам привязан к столбу, который стоит посередине огромной площади, заполненной орущей толпой. Под босыми ногами хрустит сухой хворост. Его, кажется, собираются за что-то сжечь. Из толпы то и дело прилетают брошенные в него комья грязи и камни. Почти каждый бросок достигает цели, о чём свидетельствует новый очаг боли и восторженный вопль меткого мучителя.
Сгусток отвратительно-тёплой дряни залепляет правый глаз. Это так неожиданно, что он не успевает зажмуриться. Сильнейшее желание - протереть глаз от грязи - невозможно выполнить по причине связанных рук. Это самая ужасная пытка, из тех, что он мог себе представить.
Но это ещё не всё! Они наконец решили поджечь костёр под ним. Вспышка и боль от нестерпимого жара совпали по времени с новым всплеском радости у площадной мрази. Улюлюканье, треск горящих сучьев и раздирающая снаружи и изнутри боль слились в единое целое.
У него больше нет сил терпеть боль и унижение молча, и он извергает из засыхающего горла какие-то ужасные проклятья, ругательства. Дым затыкает ему рот лучше любого кляпа. Новая боль - от раздираемых дымом лёгких - последнее, что он чувствует и помнит...
Беспамятство... Блаженство... Боль... Безвременье... Боль... Борьба... Безумие...
Заикание на звуке «б». Безостановочное, неудержимое, раздражающее, неконтролируемое. Это он, Артём, и не он. Это его губы, зубы, горло, язык пытаются вспомнить забытые мозгом слова. Заикание как заклинание. Звук как избавление. От боли. От воспоминания о боли.
Его сотрясает истерика безысходности. Мучение от беспомощности выворачивает наизнанку, рвёт сердце на части. Непослушные, ватные, неподвластны ему руки и ноги сами по себе. Они выкручиваются в суставах, причиняя боль ему, неспособному их остановить. Взбунтовавшееся тело еле сдерживает лопающаяся кожа.
«Вспомни, кто ты!» - слышит он знакомый ранее голос ныне забытого человека. Он цепляется за голос остатками собственной личности. Это трудно, почти невозможно. Эхо голоса растворяется в бездне его улетающего в никуда сознания.
И внезапно ледяное спокойствие. Почти безразличие. На смену пустоте и боли приходит волна воспоминаний.
Он.
Всё.
Помнит.
Да, это так просто. Почему он не пробовал раньше? Почему он не потушил костёр подвластной ему водой? Почему не закрылся от безумной толпы ледяной стеной? Ведь он же владеет Силой! Он Норд!
... Наташа читает на веранде дачи, лёжа на мягком диване. Книга тяжёлая и толстая, как и положено, ведь это её любимая Мария Семёнова. Кажется, это что-то незнакомое, новое. Здорово! Что может быть лучше? Разве что лежать на тёплой руке родного человека, слышать, осязать стук его сердца рядом с развернувшимися крыльями мечты. Просто его присутствие. Ненавязчивое и спокойное. Успокаивающая, умиротворяющая близость. Заполняющая всё пространство вокруг нежность. И радость. Тихая и нежная. Мир вокруг них, пропитанный запахом, звуками любви...
Стоп! Как она здесь оказалась? Это сон? Галлюцинация? Почему такие чёткие, ощутимые, зримые картины вокруг? Вот он, вес книги! Вот они, буквы, складывающиеся в слова, предложения, текст! Вот она, мягкость и упругость старого дивана, прогибающегося под её телом! Всё такое осязаемое, натуральное и живое!