Энергозонд вывалился в направлении огненного океана, нависавшего над Фенриром, и, непрерывно набирая энергию, под защитой сомкнувшегося вокруг него силового поля внедрился в звезду. Достигнув ее глубинных областей, зонд, подпитываемый термоядерной реакцией, начал искривлять пространство. В яму метрики проваливалось все больше вещества, процесс разрастался, пока яма не стала особенностью, связав «ручкой» недра звезды и реактор Фенрира.
От удара космического камешка обломок звездолета, в котором был заключен Фенрир, начал вращаться. В трещины и дыры проникал свет звезды, заметно сдвинувшийся к красному концу спектра. Фенрир выждал, пока перезагрузится память, прикрылся силовым полем и, сокрушив изглоданные великой пустотой ребра некогда гордого исполина, развернулся к удачно встреченному светилу. Надо было затормозить, пока у зонда хватало мощности поддерживать «ручку». Останки звездолета, продолжавшие свой путь с прежней скоростью и медленно таявшие в пустоте, некоторое время еще были доступны восприятию Фенрира, потом пропали.
Когда удаление от звезды сменилось медленным приближением к ней, Фенрир, в узких кругах некогда известный как Халлькель Слоновий Череп, лег в дрейф. Тускло блестела его броня, фосфоресцировали бортовые номера, гербы и сине-красная полоса вдоль острой кромки сплюснутой головной части корпуса. Системы сканирования пространства сканировали пространство, роботы для ремонта швов между бронеплитами ремонтировали швы между бронеплитами, криогенераторы охлаждали сверхпроводящие контуры, в средней части корпуса начала отмерзать и вонять всякая всячина. Оставалось запустить еще несколько агрегатов.
Однако! Это я мыслю или как? Лучше оставить это вредное занятие.
Кстати, что еще я умею? Я вспомнил – такое светило я видел уже… И лица без черт ненавистных рассеяли тьму… И солнце воскресло в моей погребенной душе… И крикнул я богу, что я благодарен ему… Крикнул, стало быть, ртом. Во рту зубы. Три дюжины, из них четыре клыка. Язык. Или это шлифовальный круг… О пресвятые драконы и дремучие змеи, вкус во рту, как будто съел большой словарь иностранных слов. Да, а пойти бы съесть чего-нибудь! Ногами? Ноги коней не касались дорог… Когда же от меня отвяжется эта паскудная баллада? Сколько их? Если на каждом углу туловища, выходит четыре.
А поесть охота. А в руках он сжимал недожеванный хвост… Так. Есть руки. Их? Тоже четыре?… Ну да, четыре руки, четыре ноги – полный комплект, как говорится. Что-то больно много! Не ошибся ли я?
Экая жуть лезет! Еще и голова? Нет, головы нет и не надо – с руками-ногами бы не запутаться. Вон, ажно озноб по ним побежал. А почему только по четырем? Остальные, что ли, парализованы? А, спасибо, хоть четыре остались… Потом разберусь, которые из них руки, которые ноги, а которые что. Чтоб я мог опускаться в глубины пещер и увидеть небес молодое лицо. Я мог. Значит, я самец единственного числа. Так. Значит, были еще какие-то самки. Да, были, и какие! Стоп. Если я самец, они – это уже не я. А я кто? Жаль, конечно, дурака, что живой еще пока… Ладно, поем, узнаю хотя бы, хищный или растительноядный.
Ну. И это у них называется свет. Глаза бы не видели. Не видят. Где резкость-то наводится? Стоило наводить, чтобы ЭТО увидеть…
Эк, ядрена мышь, гарпун мне в правую ноздрю, стакан собачьего пота в глаза и ржавый якорь в основание черепа!
– При чем тут череп?
Горм с хрустом потянулся всем телом и через зевок ответил:
– Основание черепа – это задница. Доказывается индукцией по числу позвонков.
Фенрир довольно закудахтал. Некоторое время Горм дико смотрел на штаны, протянутые ему увечным трясущимся роботом, потом взял их и одел.
– Задом наперед! – сказал Фенрир.
Горм переодел штаны, продолжая дико озираться.
– Задом наперед! – сказал Фенрир.
С третьего раза штаны оделись правильно. Пытаясь влезть ногой в мягкий сапог, Горм перекувырнулся в воздухе и плечом сшиб маленького робота, ползшего по переборке. Робот врезался в кучу своих собратьев, отскребавших от стенок распяленной внутренней полости анабиозной машины клочья цисты, окружавшей Горма во время его спячки. Роботы с зажатыми в клешнях неаппетитными лохмотьями закружились в и без того тесном пространстве жилого отсека, как листья в лесу в осеннее ненастье, с грохотом сталкиваясь друг с другом и вовлекая в движение другие предметы, но тут Фенрир включил двигатели, и под воздействием ускорения сапог, роботы и Горм в другом сапоге распределились по поверхности центральной переборки. Переборка раздвинулась, Горм, схватив сапог, нырнул в шахту и, оттолкнувшись обутой ногой от ручки оружейного ящика, протиснулся в головной отсек. Сквозь армировавшую стекла смотровых окон решетку светил желтый диск с встопорщенной на четверть неба бледной короной.