– Где? – Горм завертел головой.
– Это он про меня, – объяснила Айник. – Мог бы и сам допереть, здесь не так много ракетных ружей.
– Тьфу! Знакомься – Айник. Здорово мне помогла в городе. Что-то ты больно много пялишься на дев для только что обрученного или как это у вас называется.
– А, у них за горами многоженство, – объяснил Мыгак.
– Что? – не поняла Нулиаюк.
– Еще о радио, – сказал Фенрир. Таграк только что…
– Пропустил проход ретранслятора? – Горм страшной гримасой изобразил скуку всеведения.
– Именно.
– Стой, но если Камыснап вел двойную игру…
– Усадьба Кошкли в опасности! Кукылин, отбери тридцать лучших бойцов из тангитов. Черепов, то же самое насчет дюжины птиц. Ты, мужик, ты и ты тоже со мной, и вы, оба лысые. Киливфак, Киавак, Куды! Остаетесь старшими. Без меня ничего не предпринимать, поддерживать порядок. Да, это… Можете тут разгромить карательский бронедивизион – вот безрукий покажет, где.
– Хочу с тобой! – сказала Айник.
– Ладно, много места не займешь.
– Хочу с Кукылином! – сказала Нулиаюк.
– А ты из чего стреляешь? Ладно, полетишь вместо балласта.
– А на чем вы все собрались лететь? – сказал Фенрир.
– На тебе.
– А, извини, куда ты впихнешь всю эту ораву?
– Полторы дюжины – в брюхо, остальные – на броне под силовым щитом. Живо садись, да никого не передави. Собаки! Где вас-то носит?
– Кх угощал, – ответил Мидир, протискиваясь между стоявших между броневиками тангитов. Вся морда у него была в перьях.
К сожалению, никто никогда не брал на себя труд пересчитать, сколько всего единиц бронетехники стояло, превращаясь в ржавчину, на полях усадьбы Кошкли. Будь это сделано, сразу можно было бы сказать, что к общему и без того внушительному числу прибавился один танк и два бронетранспортера.
Строго говоря, они пока что не проявляли особых тенденций к превращению в ржавчину, хотя были заляпаны грязью и декорированы обломками и скелетами, позаимствованными с других машин.
– Сколько времени зря потеряно, хозяин! – Ныгфукак размотал портянку и старым штыком принялся чистить себе ногти на ноге.
– Хоть бы зубы почистил, – с ненавистью сказал связанный Кагуннак, а то от твоих ног так калом несет, хоть каюгун вешай.
– Пытка номер восемь, – Ныгфукак с садистской улыбкой придвинулся к Кагуннаку и повесил портянку ему на нос.
– Сними, а то задохнется, и что ты будешь с трупом делать? – сказал барон.
– Как что? Съем! И тебя, хозяин, угощу!
– Есть труп, на носу которого висела твоя портянка – себя не уважать!
Извивавшемуся, как червяк, на полу Кагуннаку удалось наконец сбросить тряпку с лица. Несколько раз схватив ртом воздух, он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы плюнуть Ныгфукаку в глаз. Дружинники загоготали.
Барон слегка улыбнулся.
– Без вас, дети мои, я бы давно зачах со скуки ожидаючи. Когда собирается большое войско, ясно, что рано или поздно оно пойдет в поход – иначе с чего бы ему собираться. Слышите гул? Самолеты улетают. Бьюсь об заклад… Хотя на что с вами теперь биться? Из чайника твоего, поди, тангиты кипяток хлебают, пока моя девка им баллады поет. А, недорого досталось – не больно и жаль. Самолеты улетят, усадьба останется почти без охраны, и платина наша – поди, не всю еще растратили. Развяжи его, Ныгфукак! Подеритесь пока, чтоб остаток времени скоротать.
– Кром, наконец-то я избавлен от этого овечьего сыра! – лицо Горма расплылось в улыбке, кутукыгакские добровольцы в ужасе отшатнулись.
– Ох… – Черепов лежал на ящике из-под угробленного Камыснаповыми механиками реактора в состоянии, близком к трансу.
– Еще нет? – спросил Бросай, вперив в Горма наркоманский взгляд.
Горм развел руками.
– Хоть такое утешение – лицемерно пискнул валявшийся кверху лапками Интриллигатор Карманный. – Нам-то еще ничего, а каково Двойному будет без Тудытя!
– Две только дельных птицы и оставались на «Крюхе» – Тудыть да Попеньку, – сквозь транс высказался Черепов.
– А старина Хрябет?
– Старина Хрябет меня однажды спросонья чуть не слопал! – Интриллигатор перевернулся на брюхо.
– Хорошая птичка, маленькая, – Айник провела рукой по его чешуйчатой спинке и мигом обрезала ладонь до крови.
– Ретранслятор перехватил переговоры Таграка с кем-то из его воинства над Кыгмиком, – сказал Фенрир. – Судя по всему, они вот-вот вобьют последнего Камыснапова аса на три сажени в грунт. Слушайте перехват!
На фоне статических разрядов медленно возник шум битвы. Создавалось полное ощущение, что идет не воздушный бой, а страшная наземная схватка немеханическим холодным оружием и голыми руками. Скрежет зубов, проклятия и вопли о пощаде перекрыл мощный окрик Таграка: «Левый, левый! Левый фланг – вперед! Окружай!» Монахи-смертники Кыгмика затянули обдававший могильным холодом религиозный гимн на мертвом языке. Его прервал пронзительный клич одного из молодых напакутакских забулдыг: «Трактирщик! Еще крови!» Кто-то завизжал, сгорая в заклиненной кабине заживо, и вновь зазвучал голос Таграка: «Оставь его мне! В моей руке меч Божий!» Голоса стихли, и вновь только треск статики нарушал тишину.