Каждый день приносил все новые подробности о событиях в России. Взрыв и пожар в Александровке спровоцировал волнения рабочих. По информации, полученной из газет и от посла, дело происходило следующим образом. Взрыв химического реактора произошел в самом старом цеху и по материалам предварительного следствия произошел в реакторе, который долго не был на профилактическом осмотре, то есть из-за нарушений техники безопасности, так что японские шпионы, подкупившие мастера, принесшего адскую машину, скорее всего, не при чем. Просто жесткие требования безопасности, введенные мной стали все чаще нарушаться и ими пренебрегали — авось, и так сойдет. Тем не менее, следствие идет и участие иностранных агентов во взрыве оборонного завода еще не опровергнуто. Поскольку оно не опровергнуто, газетчики, соревнуясь друг с другом, придумывают шпионские истории, одна сказочнее другой, тем более, что это попадает к публике, разогретой предательством царя и его правительства и находит благоприятную почву для роста.
Саами же события в Александровке выглядели так: после взрыва возник пожар, который стал переходить со здания на здание, тем более, что рядом со зданиями были складированы сырье и готовая продукция, которую не успевали вывезти. Рядом с первым цехом были вообще бочки с готовой огнесмесью (приготовленной для снаряжения зарядов для флота), и, когда они нагрелись, лигроин с загустителем воспламенились и взорвались. К счастью, сигнал о пожаре достиг других цехов и людей начали эвакуировать. Поэтому жертв было сравнительно немного — в основном рабочие первого цеха и сильно обгоревшие при пожаре второго цеха, всего тридцать шесть погибших, еще двенадцать человек с сильными ожогами были отправлены в больницу и почти все из них в тот же день были госпитализированы в Первую Градскую, в ожоговое отделение, где я лежал раньше. Легко пораженных и надышавшихся газами было не менее полутора сотен человек. Многие с замотанными бинтами лицами и кистями рук пришли проститься со своими товарищами через два дня, когда состоялись похороны погибших. На похороны приехали рабочие-агитаторы всех мастей: от боевиков-эсеров до умеренных социал-демократов, а также журналисты и фотографы московских газет. Знакомых фамилий в списке погибших я не увидел.
Рабочие принесли гробы из церкви, где «убиенных раб господних» отпели и поставили гробы на табуреты напротив заводоуправления, как немой укор руководству завода. Тут же стали говорить речи, в том числе антиправительственной направленности, постарались революционные агитаторы. Заводоуправляющий, отставной артиллерийский полковник не нашел слов для разговора с рабочими, а вызвал войска. Прибыла полусотня казаков во главе с хорунжим и казаки лошадьми стали оттеснять рабочих от заводоуправления. Лошади, почуяв запах горелой человеческой плоти (хотя большинство гробов были закрыты), нервничали, казаки понукали их надввигаться на толпу и закончилось все тем, что из перевернутого взбрыкнувшей лошадью гроба под ноги рабочим выкатилось обгорелое как головешка тело. Послышались выкрики: «Что вы делаете, ироды⁈»; «Опричники, палачи, совести у вас нет»; «Долой царя-предателя».
Услышав последнее, офицер выхватил револьвер и выстрелил в воздух с криком «Разойдись или зарубим».Толпа ответила свистом и градом камней, одним из которых выбило глаз старшему уряднику. Тогда хорунжий приказал: «Шашки — вон, плашмя — бей». Из толпы раздался выстрел и офицер обвис на шее лошади. Раненого хорунжего и урядника отправили в больницу, оставшийся за старшего младший урядник приказал полусотне очистить площадку и собраться за заводоуправлением. Воодушевлённая толпа подняла гробы на плечи и направилась на кладбище. Отчет корреспондентов с фотографиями появился в газетах этим же вечером, а на следующий день многие питерские газеты перепечатали материалы москвичей. Ответом на статьи и заголовками «Ужасная расправа казаков над рабочими в Александровке», «Власти в очередной раз показали что для них нет ничего святого», «Не по-христиански поступаете, господа» были стачки, начавшиеся в Москве и Питере. Железнодорожники блокировали перевозки воинских подразделений на Николаевской дороге. Недалеко от Лихославля машинист сменной бригады, узнав, что его паровоз прицепляют к эшелону, везущему в Петербург казачий полк, отказался вести паровоз в знак солидарности с бастующими, разгонять которых и ехали казаки. Машиниста связали и посадили под арест, а его помощнику велели вести паровоз. Для большей уверенности в том, что приказ будет выполнен. в будку паровоза протиснулись два казака с нагайками и неопытный мальчишка-помощник, разогнав состав, не справился с управлением на уклоне, в результате чего поезд на полном ходу сошел с рельсов. Более шестидесяти человек погибло, было много раненых, мальчишка-помощник погиб на месте (позже газетчики придумали версию, что он сознательно вызвал крушение).