Ей никак не удавалось остаться одной. О том, чтобы покинуть территорию базы, не могло быть и речи. На нее набросилась бы толпа, и даже если бы ей удалось проскользнуть, мысли были бы заняты возможной опасностью, о которой предупреждал Джулиан. А в спальню то и дело кто-то заходил. Эйден сказал, что Джулиан, вероятно, проведет днем еще одно собрание. Каро не хотела сидеть на собрании. Ей нужно было подумать, и чтобы при этом ее никто не отвлекал.
В конце концов она пробралась в больницу, где сейчас не было ни одного пациента и, соответственно, персонала тоже, и вошла в одну из палат. Там она закрыла за собой дверь и села на незастланную кровать.
Перед ней сверхъестественно четко предстало инвалидное кресло, имеющееся в каждой палате каждой больницы, какие ей случалось видеть: оранжевое, уродливое и необходимое. Четыре фута высотой. Боковины из серой стали с эпоксидным покрытием, косо отражающие свет от люминесцентных ламп под потолком. Подставка для ног, сиденье, подлокотники, спинка, подвижный подголовник – все это с плотной обивкой для удобства пациента. Чуть заметная царапина на дальней от нее левой стороне подставки для ног, обтянутой искусственной кожей. Короткие металлические прутья в передней части каждого подлокотника для крепления подноса. Четыре запирающихся колеса на поворотных роликах, два задних больше двух передних. Рычаг с правой стороны, чтобы пациент или медсестра могли регулировать положение кресла в положениях сидя или полулежа. И отвратительный цвет, как у больной моркови.
Неужели все это создало ее собственное сознание?
По словам Джорджа – да, вместе со всей палатой, знакомой ей почти как собственное тело. Столик у кровати с кнопкой вызова медсестры, пульт от телевизора, прозрачный пластиковый кувшин для воды, стопка одноразовых стаканчиков в пластиковой упаковке. Оборудование в изголовье кровати: монитор для отслеживания частоты сердечных сокращений, артериального давления, внутричерепного давления, насыщения кислородом, штатив для капельницы.
Это был ее мир. Операционная, умывальная, кладовая, отделение интенсивной терапии, хирургические манипуляции. Она создала этот мир, хотя и не в том смысле, который имел в виду Джордж; она создала его, выбрав медицинскую профессию, ординатуру, нейрохирургическую стипендию. Она могла бы выбрать что-то другое, стать исследователем-медиком, преподавателем биологии, юристом или преступником. «Король, королевич, сапожник, портной… Кто ты будешь такой?»
Каждый сам создает мир, в котором живет.
И каждый способен изменить свою реальность. Эллен сделала это, избавившись от своей пожизненной зависимости от Каро. Дерзкая эпатажница Лоррейн стала уверенной и безмятежной. Даже Каро, впустив Тревора в сердце, глубоко изменила свою личную реальность. А социальные сети меняют реальность каждый день. Она видела, как они это делают, после слушания о сексуальном домогательстве в Мемориальной больнице Фэрли и после демонстрации по телевидению «60 минут».
Но все это отнюдь не отменяло того факта, что теория Джорджа и все, связанное с нею, перевернуло ее мир. Уродливое оранжевое кресло и все, что оно собой воплощало, внезапно превратилось в коварную пропасть. Перепрыгнуть эту пропасть и остаться на Кайман-Браке, работать в проекте – с Тревором! – проводить легкие однообразные операции ради дела, насчет которого она до сих пор не знает: верит в него или нет. Или вернуться в Фэрли и совмещать сложные операции с семейной жизнью на расстоянии?
Тревор ее не бросит, теперь она знала точно. Но не бросит ли она его?
И, что еще важнее, могла ли Каро продолжать устанавливать импланты, не веря полностью, что они делают именно то, о чем говорили Джулиан, Тревор и Джордж? Или – и это страшило сильнее всего – она постепенно начинала верить в первичную роль наблюдателя, но боролась с этой верой, потому что она означала бы пересмотр всего ее отношения к реальности?
Она долго сидела на больничной кровати и смотрела на уродливое кресло. Но вышла оттуда все также без ответа.
50
Вейгерт сидел за столом и составлял письмо физику из Гарварда, который прислал ему несколько серьезных вопросов о книге и поэтому заслуживал вдумчивого ответа. Большинство вопросов, полученных Вейгертом, нельзя было назвать серьезными; часто они были просто бессмысленными. Даже маститые ученые попадали впросак из-за самых очевидных моментов. Такие письма Вейгерт игнорировал.
Он также пытался не замечать шумиху, поднявшуюся на прошлой неделе вокруг базы и внутри нее. Собравшиеся за оградой люди требовали, чтобы им немедленно установили импланты; люди внутри взволнованно строили всевозможные планы, а кое-кто даже решил вообще уйти, потому что «здесь становится слишком опасно». Джеймс постоянно проводил собеседования и нанимал новых сотрудников, а техники Джулиана тщательно проверяли биографические данные новичков. Джулиан вел переговоры как с широким кругом средств массовой информации, так и с множеством медицинских работников. В Первом крыле поселились Билл Хаггерти и еще три адвоката, и свободных мест на базе становилось все меньше. В «трапезной», похоже, каждый вечер проходили выпивки.