– Ну и что? Многие пользуются ячейками.
– Многие, но на моей памяти еще никто не арендовал все ячейки банка ради одной коробки. Да-да, ваш отец более десяти лет назад заключил контракт на аренду всех тридцати двух сейфов хранилища и продлевал его каждый год. Наверное, он хотел, чтобы к его сокровищу никто не подходил даже близко. Вы понимаете, что стои мость подобной услуги невообразимо высока, и содержимое упаковки просто обязано оправдывать такие затраты. Контракт с банком был закрыт ровно месяц назад – посылку отец передал нашей компании, оговорив умопомрачительные требования по ее сохранности и подписав завещание…
– Грабитель мог предположить, что месяц назад вместо денег или вместе с деньгами вы получили и посылку, – отчеканила Марина. – Ну а далее – сами понимаете.
– Нам выйти? – Борис оказался более тактичным, чем его напарница.
– Не стоит, вы же все равно ведете расследование. Алекс, давайте бумаги и открывайте коробку.
– Извините, по контракту это придется сделать именно вам, – и господин Обловатский достал из кейса маленький коричневый футляр. Плоский, размером, наверное, с две пачки сигарет, сделанный из простого картона. Я взял его в руки и подержал на ладони – упаковка была легкой, если не сказать легковесной. Странно, но я не ощущал никакого особого волнения – наверное, нервы уже просто устали сегодня напрягаться. На коробке снизу находились две печати – я сломал их и открыл крышку. Внутри лежала черная записная книжка – «Молескин», и все, больше там ничего не оказалось. Я пролистнул ее – страницы были исписаны мелким, но довольно разборчивым почерком. Это явно был дневник, первой датой в котором шло 8 августа 1971 года.
– Что ж, благодарю вас, господа, но сейчас мне не до чтения, – больше всего на свете я хотел лечь в ванну и там же уснуть, выкинув на время из головы все эти лунные новости, записные книжки и убийц с бритвами. Адвокат, раскланиваясь, снова принес соболезнования, а Марина сказала, что они с Борисом вместе подежурят за дверью. И я остался один.
10
Сон мне приснился довольно интересный. Я находился в театре, представление только начиналось. Однако сцена здесь была практически не отделена от рядов – помещение больше походило на обычный зал, в котором полукругами расставлены стулья. Неожиданно на сцену вышли артисты, каждый из которых вел на поводке странное животное. Более всего издали оно напоминало таксу, только сильно увеличенную в размере. Длиной метра полтора, эти белые «колбаски» передвигались на четырех ножках и имели длинную вытянутую мордочку с пятачком. Грянула музыка, «свино-таксы» сорвались с поводков и принялись сновать под креслами. Тут же на сцену вышла еще одна группа артистов – теперь уже «свинотаксы», стоя на задних лапах, держали на привязи людей, которые опустились на четвереньки. Почему-то мне сделалось очень страшно, и я выбежал из зала. Коридор оказался пуст, но, попав в вестибюль, я наткнулся на огромную толпу народа – выбраться не представлялось возможным. Неожиданно входная дверь распахнулась, и в зал хлынул водяной поток. Вода все прибывала и прибывала, я начал задыхаться. Проснувшись, я обнаружил, что сполз в ванне к самому уровню – и нырнул носом в воду. Говорили же мне в детстве, не надо спать, когда моешься…
Я открыл сливное отверстие, накинул на плечи халат и вышел из помещения. Нужно, наверное, продолжить беседу с Мариной и разобраться с записной книжкой. Тут входная дверь скрипнула, я замер. Она скрипнула еще раз – личинка замка поворачивалась, кто-то явно пытался войти. На цыпочках я подошел к дверному глазку и, на миллиметр сдвинув его крышку, попытался рассмотреть происходящее на лестничной площадке. Увиденное меня совсем не порадовало. За дверью стоял тот самый длинный субъект, который бросился на меня в подъезде с ножом. Марина и Борис отсутствовали.
Так, ну это уже совсем беспредел. Ни копейки они от меня не получат, надо менять детективное агентство. Я быстро оделся, сунул в карман телефон и «Молескин», открыл окно и выпрыгнул на улицу. Тело действовало инстинктивно, я даже не успел задуматься. На первом этаже у нас в доме недавно расположился магазин, и прямо у меня под окнами теперь был мощный козырек. С третьего этажа я спрыгнул на него, с козырька соскочил на асфальт и быстрым шагом направился прочь. Я снова набрал номер «Марса-8», но ответа не последовало. Похоже, перебои с электричеством привели и к проблемам с сотовой связью. Народу на улицах оказалось немного, видимо, все люди уже разошлись по домам и ждали лунных новостей.
– Куда идти, куда же идти, – ничего кроме милиции мне в голову не приходило, но вряд ли стражи порядка обеспечили бы мне охрану. В лучшем случае они сейчас снимут показания и отправят восвояси – с такой паникой на улицах у них дел невпроворот. Тут я увидел того, кого меньше всего ожидал сейчас увидеть рядом со своим домом. Навстречу мне шел Лазаревский – неторопливой вальяжной походкой, одетый в широкие синие джинсы и расшитую тончайшим орнаментом рубашку.
– Майкл! – он улыбнулся во весь рот. – Я так понимаю, у тебя опять есть ко мне вопросы?
– Пожалуй, теперь только один. Что вообще происходит? Откуда все это – гиганты под землей, «второе метро»…
– Ты действительно хочешь разобраться? – доктор сощурился. – Учти, возврата назад не будет.
– Почему?
– Я уже рассказал тебе, почему. И всего лишь чуть-чуть развернул фонарик на твоей каске в сторону. Как думаешь, что будет, если он повернется сильнее?
– Но разве этот мир…
– Нет, не постоянный, – он опять улыбнулся. – Представь себе настольный хоккей – была у тебя в детстве такая игрушка? Фигурки игроков там движутся по прямым проволочным стержням. Только вперед или назад, и ни шага в сторону. Современный мир именно таков. С детства человеку вбивают в голову набор шаблонов, так что он может двигаться только по своей линии. А чтобы сойти с нее, надо разрушить эти шаблоны и взглянуть на картину в целом – тогда восприятие мира изменится. Но сделать это не так-то просто, придется трудиться в поте лица. Будет больно, и обратной дороги уже не останется. Снова на старый стержень не встанешь, ведь ты сам его разрушишь. Поэтому я и спрашиваю тебя – ты готов?
Я подумал о том, что держало меня здесь и сейчас. Даже с учетом тех денег, что свалились на голову, – практически ничего! Ну, объездил бы я еще с десяток стран, накупил дорогой одежды и техники. Посмотрел море фильмов, что-то прочитал… При этом постоянно бы подпрыгивал от всяких лунных новостей, вообще не представляя, что случится завтра, а еще существует киллер, и толку от детективов пока никакого.
– Хорошо.
Лазаревский ласково посмотрел сверху вниз и нанес мне сокрушительный удар в челюсть.
11
Очнулся я в небольшой, площадью квадратов двенадцать-пятнадцать, комнатке. Жесткая кровать была привинчена к полу, из мебели еще имелись письменный стол и стул. Я проверил – сдвинуть их с места также не представлялось возможным. В углу располагались унитаз, зеркало и небольшая раковина. Окна отсутствовали, под потолком горела тусклая лампочка – хм, электричество, похоже, уже включили. В торце прямоугольного помещения находилась массивная стальная дверь с небольшим клепаным окошком внизу – размер этого проема не превышал тридцать на десять сантиметров. Стены комнаты были выкрашены матовой бежевой краской, пол и потолок имели такой же оттенок.
Я лег на пол, заглянул в щель под дверью и сумел рассмотреть зеленоватый коридор – такие обычно бывают в старых госучреждениях. Подойдя к зеркалу, я осмотрел себя. След от удара на подбородке проступал отчетливо – хорошо товарищ психотерапевт приложил, профессионально. Одежду мне не поменяли, а вот мобильный телефон исчез. Стоп, а где «Молескин»? Хлопнув ладонью по карману, я его обнаружил. Опять какой-то логический разрыв, весь сыр-бор поднялся из-за записной книжки, а она при мне. Подойдя к столу, я увидел на нем стопку чистой бумаги и ручку. Попытки найти что-либо еще оказались бесполезными. Стены моей тюрьмы были железобетонными, и после получаса исследований я понял, что тонких мест здесь нет.