Мы сели за столик, специально зарезервированный для нас. Он стоял на небольшом возвышении, поднимая нас над остальным залом. Официант галопом подбежал к столу, держа в руках свиток, который оказался меню. Но я знал, что Гарланд закажет что-нибудь такое, чего в меню нет.
Если бы меня попросили охарактеризовать Гарланда одним словом, то я выбрал бы слово «тщательность». Этот человек никогда ничего не делал наполовину. Его рукопожатие было крепким как тиски. Волосы острижены коротко, почти по-армейски. Глаза, маленькие, свирепые и светлые, словно только и высматривали для своего обладателя возможность лишний раз заявить о себе. Его челюсти всегда были крепко стиснуты. Рубашки — тщательно накрахмалены. Я еще ни разу не встречал человека, который уделял бы столько внимания своему гардеробу, хотя и сам всегда старался одеваться достойно. Он никогда не служил, но вся его жизнь была строго упорядочена, как в армии. Каждый день он вставал в пять утра, проплывал полмили в своем бассейне — летом предпочитал плавать на свежем воздухе, — затем плотно завтракал и появлялся в офисе без четверти семь. Если бы я получал по дайму[9] за каждое сообщение от Гарланда, которое он оставлял на моем автоответчике до моего прихода в офис, я бы разбогател.
Точнее, стал бы еще богаче.
— Пол, спасибо, что согласились встретиться со мной.
— Я всегда делаю это с большим удовольствием, Гарланд. Всегда.
— Генри, — обратился он к официанту, который снова возник перед нами, — мне — перье с лаймом. А вам, Пол?
Я не знал, откуда Гарланду известно имя официанта в ресторане, который открылся всего несколько недель назад. Думаю, это один из тех маленьких секретов, благодаря которым он стал миллиардером. Хотя не последнюю роль сыграли те двадцать миллионов, которые он получил при разводе.
Я заказал себе как обычно. Гарланд сделал паузу, словно хотел показать, что не одобряет мой выбор. Он не пил. И не курил. Единственный его порок, о котором мне было известно, как, впрочем, думаю, не только мне, это сквернословие. Обычно он предпочитал общаться в легкой, непринужденной манере, свойственной всем богатым людям, но если кто-то задевал его интересы, он начинал браниться, как водитель грузовика.
Я старался не доводить его до подобного состояния. И все равно заказал себе чистый, неразбавленный мартини и оливки с голубым сыром.
Ладно, что уж там. У Гарланда было два порока: сквернословие и женщины. Всякий раз, когда я встречал его на светских раутах или общественных мероприятиях, с ним была новая спутница. Блондинки, брюнетки, рыжие, пышногрудые и худенькие, маленькие и длинноногие — у этого человека не было определенных требований к женской красоте, если не считать молодость и сногсшибательную внешность.
К нам подошла женщина, которая выглядела так, словно только что сошла с телеэкрана: красивая прическа, дорогой жемчуг на шее. Она поздоровалась с Гарландом, и они расцеловали друг друга в обе щеки. Уходя, женщина погрозила мне пальчиком.
Гарланд к тому времени уже сел на свой стул, наслаждаясь славой. Он выглядел как рок-звезда. Продолжая улыбаться, он обратился ко мне:
— Вы знаете Эвелин Пенри?
В темноте он чувствовал себя защищенным, ему было тепло и спокойно. Отличная расстановка сил: ты не сможешь увидеть меня, даже если в щелочку между дверями проникнет свет. В шкафу все равно будет темным-темно.
И вдруг щелкнула задвижка…
Лео вытащил из носка нож и сел на корточки.
Топот ног по полу около двери. Снова щелкнул замок. Стук шагов, кто-то шел по ковру. Включился телевизор, голос телеведущего заполнил комнату. Новости.
— Вы слушаете последние новости, — произнесла Эвелин Пенри, подражая голосу своей матери и напевая бодрую мелодию из заставки к выпуску новостей. Она вошла в спальню, сняла серьги и снова повторила слова матери. Эвелин расстегнула блузку, сбросила туфли и вылезла из юбки.
По комнате разнесся ягодный аромат. Лео вдохнул его. Он давно уже не ощущал такого приятного запаха.
— Сенатор Алмундо, — сказала она, повторяя слова матери, — опроверг все обвинения в свой адрес.
Эвелин стояла перед зеркалом в кремовом атласном белье, решительно наклонив голову набок, и четко произносила слова: