— Умерев столь легко, я не имел бы права называться сильнейшим… Мой дорогой ученик.
Глава восьмая. Демон ста мечей
Восемь месяцев спустя.
Окрестности Ливиграда, парящего города.
Пятнадцатый парящий остров, Холм Единства.
— Плечо.
Свист клинка. Скрип зубов. Выдох.
Блок.
— Шея.
Судорожный вдох. Блок. Контратака.
— Пах.
Сокращение мышц. Шорох одежды. Свист ветра.
— Лицо.
Глухой звук удара ладони о рукоять. Возвращение в исходную стойку. Вертикальный разрез.
Разворот, вторящий движению корпуса. Блок.
— Я не сказал, что это будет живот.
Выдох. Капли пота, падающие на сухую землю.
— Молодец. Будь оппонентом шестёрка, он бы открылся, атакуя единственную уязвимую зону после твоего движения.
Чистое голубое небо над головой. Светлые белые потоки облаков, текущих куда-то по своим делам. Шелест деревьев на горе, журчание ключа, бьющего откуда-то с вершины. На вершине — один человек. Лёгкая рубашка, потёртые, во многих местах изношенные до дыр тренировочные штаны. Обуви на нём не было. Вся одежда пропиталась потом, прилипая к мускулам. Янтарь глаз блестел, глядя на камень в трёх шагах перед собой. Один из многих на этом парящем острове. Их было много — на горе, под горой, возле неё… Но там, где любое другое существо увидело бы просто камень, этот человек видел нечто особенное.
Он видел там мужчину в сером кимоно, рассевшемся на том камне, будто в роскошном кресле. Скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, черноволосый человек покачивал головой, решая, что сказать своему подопечному. Наконец, их взгляды встретились. Блеклый, едва различимый в серой плёнке, что окутала радужку, карий цвет не блестел на солнце, подобно другим, янтарным глазам.
— Хорошо постарался, Арт.
Парень кивнул, опускаясь на землю там же, где стоял. Вытянув ноги перед собой, он на мгновение закрыл глаза, отпуская эмоции, что, как обычно, пришли во время тренировки. Гнев. Удивление. Смятение. Печаль. Он проводил несколько часов от своей ежедневной рутины в этом странном занятии: занимаясь чем-то, что Фолл назвал "боем с тенью". Каждый день, без выходных. Со временем одна только мысль об отдыхе вызывала у парня отвращение — ибо каждый пропущенный день мог стать причиной его поражения в будущем. Но даже так он не мог не задаваться вопросами. Сможет ли он превзойти Фолла, первого героя? Сможет ли достичь того, чего не смог его наставник? Сможет ли стать настолько сильным, чтобы одолеть жнеца, что был призван в Крэйн Богом?
Фолл рассказал ему всё, о чём они говорили с Анко. Всё, что успел выяснить, и всё, что смог предположить.
— Ты стал лучше, надо признать, — откидываясь на камне чуть назад и подставляя лицо тёплым солнечным лучам, протянул первый герой. — Закончим тренировку базовых движений пораньше. Всё-таки сегодня у тебя совместная тренировка с наставниками.
— Хорошо, — кивнул парень, поднимаясь с земли и отряхивая штаны от пыли. — Фолл… Ты уверен, что им не стоит знать?
— Я точно начну считать, в который раз ты спрашиваешь меня об этом, — тихонько вздохнул первый герой. — Сад меня уже похоронил. Не стоит тревожить мертвецов.
— Но ты жив.
— Жив ли?
Фолл встал с камня. Затем замахнулся, ударяя тот ребром ладони. Его рука прошла сквозь породу, утонув в ней практически полностью. Он вынул её, демонстративно поднимая вверх. Ткнул на неё пальцем второй руки.
— Это — живой? Я… Всего лишь остаточное изображение, мой дорогой ученик. Огромная куча серого эфира, заложенная в артефакте. Как только иссякнет энергия, я исчезну. Это не бессмертие и не вторая жизнь.
Разумеется, Арт об этом знал. И разумеется, лучше ему от этого не становилось. Тот Фолл, что стоял перед ним, не отличался от того, что погиб, защищая их. Он хранил в себе волю, личность и память прошлого себя — всё, что есть в человеке, записанное на эквивалент плёнки в мире меча и магии. Так как владельцем Летописи Бога теперь был Арт, то и видеть и слышать Фолла мог только он. Подумать только, что первый герой предусмотрел вероятность собственной смерти. Тем не менее, сердце добродушного паренька разрывалось на части. Видеть своего наставника, слышать его речь, разговаривать с ним, когда его тело уже предано земле… Это было до ужаса печально. Ведь от того становилось только хуже — от знания того, что и этот контакт рано или поздно оборвётся.