Арт помотал головой. Фолл этого не увидел, но всё равно рассмеялся.
— Да-а… Кирагас поможет ей преодолеть этот барьер. А Ирис? Она же один в один как Ди! Догадаться полностью высвободить весь эфир, призвать столько всего, сколько только можешь, и заставить всё это работать без остановки… Ирис расширяет свой максимальный запас энергии, а также контроль. С таким подходом к самостоятельному обучению я могу предположить, что она достигнет уровня Ди где-то через полгода. Уже через полгода! Может, меньше.
— Все стараются, — тихо произнёс Арт. — Мы знаем, что на кону.
— Ты, наверно, ждёшь моей оценки… — Фолл обернулся, мельком оглядывая вставшего, как вкопанный, парня. — Не могу сказать. Если то, что с тобой произошло во время потери памяти, было эфирным резонансом… Слишком много переменных. И слишком уж на разные оценки они намекают.
— Это из-за того лидера филиала..?
— Да. Ты не мог его одолеть, — голос Фолла стал сухим, и в то же время — куда более задумчивым. — Разницу в опыте и навыках чистой силой не закрыть. Единственный вариант — эфирный резонанс. Если помнишь, такое случилось и с твоей сестрой.
— Она не могла встать где-то неделю, — кивнул парень. — А эфиром вновь начала пользоваться только спустя месяц.
— Верно подмечено, — выдохнул первый герой. — А теперь посмотри на себя — ни единой царапины. И эфиром управляешь спокойно — даже лучше, чем раньше. Скажи, ты точно всё мне рассказал? Что почувствовал резкий прилив сил, когда не хотел умирать, и затем одолел того мечника?
— Конечно, — спокойно солгал Арт. Никто не должен был слышать о тех ощущениях, через которые прошёл парень, когда меч пронзил его сердце. Он и сам не до конца понимал, что с ним произошло, но был уверен — этому есть рациональное объяснение. Однако, говорить Фоллу, что он, Арт, умер там, на поле боя… Это было слишком.
— Хм, — поводил челюстью туда-сюда первый герой. Затем вздохнул, поворачиваясь и продолжая путь. Махнул рукой, приглашая Арта следовать за ним дальше. — Ладно, разберёмся с этим потом. Теперь к церкви… Что бы ты сам хотел узнать?
— Почему они… — Арт замолчал, продумывая свой вопрос. — Кхм… Зачем они поддерживают преступность?
— Хороший вопрос, — сказал Фолл, затягиваясь. Подняв указательный палец вверх, продолжил. — Первое! Церковь Крэйна — это не про мир, дружбу, жвачку и прощение врагов своих. Если у каждой страны сложились собственные традиции, по которым в них устанавливается власть — будь то община друидов в Пангонии, Совет в Сенстонии, королевский род в Золотой Империи или административный блок в Ливиграде… То в церкви Единого Бога всё всегда было наперекосяк. Ведь у них вся власть — от Него. Отсюда следует… — указательный палец поднялся ещё выше. — Второе! Церковь вообще не признаёт других властителей. Например, у них не раз случались конфликты с Пангонией… Карательные экспедиции в Нам'ярр вообще не хочется вспоминать. Так-то оно так… Да только не совсем. Это они за глаза не признают — в лицо же, наоборот, улыбаются. Они не могут не признавать силу. Однако, их эгоизм превосходит таковой у любого случайного тирана — они искреннее полагают, что их слово — закон, а каждое их действие одобренно свыше и, следовательно, правильно.
— Так как это всё связано с покровительством чёрных рынков? — не понял Арт.
— Потому что церковь — это в первую очередь люди. Другие расы для них — ничтожества, низшие существа. Слыхал про жадность гномов? Забудь. Старшие церковные чины не видят границ — они для них тупо не существуют. Есть только жажда ещё большей власти — а как иначе её заполучить, если напрямую они встретят сопротивление от других государств? Только подпитывать оборотную сторону жизни — всю грязь, что есть в любой стране, куда не пойди. Так было в Никке — всем заправляла церковь, хотя де-факто город принадлежит Золотой Империи.
— Неужели все церковники — такие?
— Конечно нет, — хмыкнул Фолл. Улица становилась всё шире, а случайных прохожих становилось всё меньше. Алые лучи закатного солнца били в спину, создавая длинные чёрные тени. Ливиград готовился ко сну. Вполне вероятно, ко сну с кошмарами. — Большинство верующих искренне желают того, что у церкви написано на бумаге. Мир во всём мире, дружбу народов и рас, равенство в каждом уголке Крэйна, помощь ближнему своему… Опять же, в Никке был пример их благотворительности — до бунта церковь раздавала беднякам хлеб, причём в довольно больших объёмах…
— И никто за всё время не раскрыл им глаза, — вздохнул парень, качая головой. Фолл рассказывал ему печальную историю, в которую искренне не хотелось верить.