Так они и сошлись — чародейка и убийца, на удивление хорошо понимавшие друг друга с самого первого дня.
— Вы хорошо ладите, — ковыряясь палочкой в углях, протянул глава отряда легионеров. Это была вторая ночь, которую они проводили вот так — только вдвоём, на одном-единственном поваленном дереве, возле костра. — Словно мать с дитятками.
— Ха-а, — покачала головой Лорелеи, кутаясь в плащ — под полночь ледяной ветер становился только сильнее. — Можно сказать, мы были вынуждены поладить. Полтора месяца под одной крышей, общие занятия каждый божий день… Как тут не сдружиться.
— Так тебя тоже тренировал Фолл? — осторожно поинтересовался Маркус, накидывая капюшон — ветер доставал даже его.
— В том числе, — кивнула волшебница. — Я путешествовала с ним какое-то время, а до этого он иногда навещал нас с мастером в башне… Там, возле Фарэя.
— Выходит, ты ученица Миры.
— Она самая.
Маркус легонько вздохнул.
— Тяжело это, наверное. Когда у тебя в учителях такая знаменитость. Уверен, тебе не особо нравится, когда вас сравнивают…
— Или начинают восхищаться, лишь услышав имя мастера, — хмыкнула Лорелеи. — Сперва это надоедало, потом — раздражало. Теперь я и вовсе стараюсь лишний раз не говорить, кто я и откуда.
— А откуда ты? — повернулся к ней мужчина, сохраняя невозмутимое выражение лица. Лори поняла, что этот вопрос был не про то, откуда она родом, а про нечто большее.
В лесу мерцали зимние светлячки — таким же блеклым светом, что и солнце днём. Шумели птицы, ухали совы, обычные, не грозовые. Чёрные тела деревьев нависали над лагерем, а на небе, затянутом мёртвыми облаками, не было ни звёздочки. Крэйн, на самом деле, страшный мир. Кто бы что ни говорил. В нём огромное место занимают трагедии — большие и малые, небольшие и доводящие людей до ужасных вещей. Каждому здесь есть, о чём плакать ночью, заливая горе крепким алкоголем. Кто-то потерял отца в пасти твари, кого-то в детстве продали в рабство, другой напился и удушил собственную жену, кто-то остался без семьи из-за войны с Империей… Редкие счастливчики даже не понимали, насколько хорошо живут, поскольку обычно это были люди далёкие от простого, приземлённого быта. Грубо говоря, трагедий в жизни не было только у богатых и властных. Что людей, что гномов, что орков с эльфами.
Вот только когда Крэйн всё-таки настигал их, обычно случалось что-то по-настоящему отвратительное и жуткое.
— Я… Пятая дочь графа Костаэлля, — на выдохе ответила Лорелеи.
Маркус не вздрогнул, лишь понимающе кивнул.
— Ясно. Можешь не продолжать, если не хочешь.
— Да какая уже в жопу разница, — помотала головой чародейка. Вздохнула, глядя не на костёр, а куда-то далеко-далеко, сквозь него, в воспоминания, до сих пор полыхавшие в её душе. — Отец правил землями к югу от Империи, возле нынешней границы с Железными Горами. Мы были обычной богатенькой семьёй — всегда в золоте, всегда при наряде, лучший стол, дворец для каждого члена рода… Вот уроды, на самом деле. Нам никогда не было дела, что творилось на землях, которыми управлял отец. И за безответственность мы поплатились…
— Я только слышал о трагедии, которая постигла дом Костаэлля, — откашлялся мужчина. — Вроде как, Сангвин Четвёртый пришёл к власти, когда…
— Когда с Железных Гор пришла чума, — закончила за него Лори. Её голос был полон сил, но дрожал, словно женщина из последних сил сдерживалась, чтобы не проявить эмоции. — Мне исполнилось восемнадцать в тот день. Совершеннолетие, сам понимаешь… Мама всё утро наряжала меня, готовя к церемонии. Отца не было, а слуги сказали, что господин уехал по делам в столицу. Да уж, папаня у меня был тот ещё… Шельмец. Я ведь… В общем и целом, была типичной дочуркой богатого придурка. С детства купалась в роскоши, а к простому люду относилась, как к сброду. С братьями и сёстрами у нас была холодная война за наследство, но меня она не касалась. По крайней мере, не должна была касаться, пока не стукнет восемнадцать.
В мой восемнадцатый день рождения чума пришла прямо ко дворцу. У главных ворот, где собирались крестьяне, чтобы, как обычно, кричать мне поздравления из-за ограды, в этот раз пришла разъярённая толпа. С язвами на лицах, отвратительной вонью, что просочилась вплоть до входа в семейный особняк, и с оружием в руках. Они кричали, что граф их бросил, что весь его род нужно уничтожить, ибо он — проклят… Как бы то ни было, тогда я даже не поняла, что они приняли чуму за кару Бога. Дальше всё как в тумане…