А потом жрецы вышли на большую Центральную площадь. Почти всю ее занимал парк с редко раскиданными деревьями. Аллеи прорезали зеленые насаждения лучами-просеками и упирались в пару серых полусфер, слепленных боками. Станция Волхвов по классификации Стоуна-Щелкова, спокойно отметил Виштальский. Как Лобов мечтал сыскать хоть одну такую – целую, не раскоканную.
Малые жрецы как один поклонились в сторону Станции, прижимая пальцы, сложенные в «рога дьявола», ко лбу, глазам и рту.
Дюжие усачи, ведущие-несущие Давида, молча свернули на аллею.
У треугольных врат Станции стояли в дозоре еще двое качков в балахонистых нарядах. Гвардейцы кардинала?
Внутри Станция Волхвов очень хорошо сохранилась, даже перегородки из чего-то перепончатого и дырчатого были целы.
– Стой, – прогудел один из качков, – дальше горцам нельзя!
Ага, подумал Давид, косясь на усатых «провожатых». Горцы, значит.
– Этого колдуна ждут внизу, – сухо сказал малый жрец, стягивая куколь и открывая шишковатую голову с редкими волосенками, прилипшими к потному лбу.
– Мы проводим, – сказал накачанный гуманоид, и они с товарищем приняли Давида у горцев.
– Эй, ребятки-зверятки, – недовольно проговорил Давид и попытался высвободиться, – я и сам умею ходить!
Тогда ребятки-зверятки крепко подхватили младшего командора под белы рученьки – и повели. «Ладно, – решил Давид, – потерпим пока».
Качки двигались быстро. Пройдя весь средний коридор, они спустились по пандусу вниз и отворили сегментный люк в подвал.
Там было светло от пламени в большом камине и тепло. Все подвальное помещение было заставлено хитроумными приспособлениями для допросов, а на столах были разложены ужасные инструменты – орудия пыток. Остролицый типчик в одном кожаном фартуке, мокрый, меченный жирной сажей, сутулился в уголке, накаляя кончики щипцов в огне камина. Надо полагать, специалист по причинению страданий.
– Привели? – скучно спросил он. – Укладывайте.
«Ну ладно, хватит с меня», – подумал Давид и ударил левого качка каблуком по стопе. Тот взвыл, отпуская руку Виштальского, и заработал удар под ухо, после чего растянулся на полу.
Качок справа не растерялся, живо взял шею Давида в захват, и галактист от души саданул гуманоида локтем по печени, после чего поджал ноги. Качок не удержал его, а Виштальский упал на колени и провел классический бросок. Гуманоид, дрыгнув ногами, перекувырнулся через младшего командора и выстелился на полу.
Но победу Виштальскому не засчитали – маленький острый диск прилетел из глубины подвала и чиркнул галактиста по щеке. Вошел неглубоко, только кожу рассек. Давид даже боли не почувствовал, однако в следующую секунду и без того тусклый свет померк для него. «Отравленный…» – мелькнула мысль. Мелькнула и пропала.
Когда Давид очнулся, светлее не стало. Но появилась боль в запястьях. И еще холодило спину.
Виштальский проморгался – и ощутил, что висит на цепях, прикованный к кольцам, вмурованным в стену. Со стоном он распрямил колени и встал, стараясь не касаться голой спиной вогнутой стены. Наверное, Волхвам и в голову прийти не могло, что в нижнем отсеке их станции заведут пыточную камеру. Или что у них там вместо головы? Волхвы вроде не были гуманоидами. Давид потрогал языком щеку изнутри. Онемела будто.
– Ты поосторожнее, – внезапно раздался скучный голос, – а то швы разойдутся.
Прищурившись, Давид разглядел своего визави – это был мужчина средних лет, крепкий, налитой здоровьем, но все тело его покрывали синяки и кровоподтеки, а лицо выглядело бесконечно усталым.
– Ты кто? – выдавил Виштальский.
– А ты?
– Я первым спросил!
Мужчина улыбнулся, звякнув цепями, и представился:
– Меня зовут Зесс, я траппер.
– Охотник? – вяло поинтересовался Давид.
– При чем тут охота? – удивился Зесс. – Ты что, парень, с неба свалился?
Забывшись, Виштальский утвердительно кивнул.
– Ну и дурак, – буркнул Зесс, отворачиваясь.
– Дурак что попался! – выкрутился Давид. – Меня зовут Тавита Вишту, не местный я. Мой корабль… причалил к берегам Заморья, а тут эти. Огненосцы хватают, обзывают колдуном.
– Меня тоже! – усмехнулся Зесс. – Для Большого Жреца все трапперы – колдуны и ведьмаки.
– Да объясни ты мне, кто такие трапперы! – взмолился Давид. – Я и вправду не знаю ничего! Пришелец я, из такого далека, что. Понимаешь, у нас трапперами зовут охотников, которые на зверя ловушки ставят и западни разные.
Зесс недоверчиво покачал головой.
– Ладно… – измолвил он. – Всё равно у палачей перерыв на обед. Ты Крепости Творцов видел когда-нибудь?
– Я жил в такой! Там, за морем, в землях фнатов.
– Ну вот, уже легче. А вещи Творцов видел? Ну, там, кольца волшебные, шипперы, отнималки, хливки, сушники?
– Да уж навидался.
– Ну так что тебе еще непонятно? Мы-то их и разыскиваем, эти вещи, а почему трапперами называемся. Так пока до той вещи доберешься, столько ловушек одолеешь… Куда тому зверю! Дошло?
– Дошло. А почему тогда – колдуны?
– А это Большого Жреца надо спросить, – процедил Зесс. – Лет десять назад все было тихо и спокойно. Мы искали вещи Творцов, за что нам было большое уважение и почет. Мы их дарили тем, кому надо. Скажем, врачам отдавали нутренники. Видал, нет? Ну, они на круглые зеркальца похожи, только через них человека насквозь видать, все кости, печенки-селезенки. Понял?
– Ага!
– Ну вот. Все ж знают, что Творцы покинули эту планету и оставили ее нам. Сотворили нас, чтоб добро зря не пропадало, и ушли.
– А фнаты верят, что Творцы вернутся.
– Так и мы тоже! Помню, каждый десятый день все собирались, кто у Обителей, кто у Крепостей, а кто и в Города захаживал, и возносили общий зов… И расходились, просветленные и успокоенные. А потом пришел Большой Жрец – и все накрылось! Он заставлял нас верить в единого Творца. Вот, дескать, был такой Господь, и сотворил он небо и землю, и заселил ее зверями, засеял растениями, и человеков пустил гулять по травке. И дал тем человекам десять заповедей, чтобы они их чтили, а прежде всего слушались пастырей, то есть Большого Жреца и слуг его. Понял? Мы, значит, стадо, а они пасут нас! Ну, люди поначалу смеялись над такими глупостями, так Большой Жрец силой принудил верить во всю эту чепуху! Его ночные каратели хватали противников новой веры и уводили неизвестно куда. Много людей поисчезало… И пришел страх. Одни стали притворяться, что верят в Господа… этого… как его. Бога, притом некоторые – до того рьяно и истово, что Большой Жрец к себе на службу брал таких, милостями одарял и большими деньгами. Многие смекнули, что к чему, и перекинулись в «божников». Теперь они все на хорошем счету у властей и посты занимают высокие, кое-кто даже в комиты выбился. Но есть и другие, они не хотят предавать Творцов, им противно притворяться. Жрецы их ведунцами зовут и преследуют, травят, ссылают… Мы, трапперы, с ними заодно, ведунцы и прятали нас от карателей, и помогали по-всякому… – Голос разговорившегося Зесса угас. – Что дальше будет, не знаю… – признался он. – Как быть? Что делать?
– Бежать надо! – сказал Давид.
– Ага! – усмехнулся Зесс. – Ты как, цепи в тесто превратишь? Или птичкой обернешься? А, не местный? Давай, я посмотрю, как ты отсюда поскачешь!
Тут из коридора донеслись шаги и голоса.
– Возвращаются, работнички… – сказал траппер с тоской. – Готовься, пришелец.
Первым в подвал просунулся давешний остролицый типчик. Он сосредоточенно жевал и говорил с кем-то невидимым:
– А я так и сказал его благодаянию: «Не прокормить мне семью за такие-то гроши!» Пытаешь тут, пытаешь с утра до вечера, а тебе за это полкольца в месяц! А цены-то растут. Вон как водоросли подорожали с зимы – почти вдвое! Я теперь мясо раз в декаду ем. Дожил.
– Ох, и не говори… – вздохнул невидимый собеседник и вошел следом за остролицым.