Затем Христо продемонстрировал свой тир. Стрелять в городе нельзя — соседи сразу нажалуются в полицию, но револьверных выстрелов с улицы практически не слышно — слуховых окон здесь нет, а вентиляция вытяжная — в трубу. Кроме того, Христо показал глушитель на "Наган" — навинчивающийся металлический цилиндр с кожаными перегородками. Убедившись, что входная дверь закрыта на щеколду, Христо повернулся к пулеулавливателю и с десяти саженей два раза выстрелил в сердце ростовой мишени, где был закреплен листочек бумаги — пули легли практически одна в другую, а звук был как хлопок открываемой бутылки шампанского.
Отставной поручик объяснил, что это изделие для бесшумной стрельбы[31], творение одного из его "спецназовцев", один из таких шумогасителей установлен на мой пистолет-пулемет. Христо рассказал, что, когда съезжали с Екатерининского, он забрал оставшийся ящик с пятью пистолетами-пулеметами. Тот "Стенор" который я ему выдал для освобождения посольства в Эфиопии, он привез обратно, три взял с собой в Корею для своего отряда, один там и пропал, вернее, в критической ситуации при угрозе захвата был утоплен в болоте, разобранным на части, еще здесь оставались два "Стенора", прямо в заводской смазке. Всего теперь у нас дома, кроме четырех пистолетов-пулеметов (один "Стенор" сейчас у агента в Швейцарии), три "Нагана", новомодный пистолет Маузера с кобурой-прикладом, мой наградной "Штайр" и один "Смит-Вессон", оставшийся от Ефремыча, царствие ему небесное.
— Христо, а что, "Стенор" можно купить в Петербурге?
— Нет, хозяин, я не видел. Норденфельт вообще закрыл свой охотничий магазин, а наши оружейники так и не освоили производство этих машинок. Генералы сказали, что армии они ни к чему, даром только дорогие патроны переводят. И это несмотря на хорошие отзывы от казаков Нечипоренко, да и жандармы с пограничниками вроде довольны были. Недовольны были только финансисты-интенданты: дорогие, говорят ружья, лучше двадцать обычных трехлинеек сделать за те же деньги.
— Да, кстати, про деньги, "презренный металл". Ты говорил, что в банковской ячейке "Лионского кредита" хранится моя шкатулка с документами и там есть немного денег и драгоценных камней, которые надо поделить. Давай завтра съездим в банк, а то мне неудобно сидеть у тебя на шее без копейки в кармане.
— Конечно, съездим, хозяин, а по поводу денег не волнуйтесь — все вернем!
21 сентября 1898 г., среда, Санкт-Петербург.
Утром поехали в банк, перед этим Хаким отдал мне пожелтевший запечатанный конверт с кодом внутри: вскрыл, посмотрел и запомнил. В банке долго изучали мой паспорт, обратив внимание на дату выдачи менее месяца назад — объяснил, что паспорт украли в Греции, но поручители были солидные и все восстановили. Попросили подождать, видимо, телефонировали в МИД справляться о паспорте князя Стефани. Но все было очень уважительно — все же на мне было генеральское пальто нараспашку и был виден шейный крест ордена Александра Невского, так что не "Вася из подворотни". Потом вернулись, отдали паспорт и с еще более глубокими поклонами в присутствии клерка и охранника я был допущен в хранилище, набрал код и дверца открылась без проблем — внутри были деревянный ларец приличных размеров и веса и кожаный мешок, тоже пуда на полтора. На тележке в моем присутствии вывезли все добро и мы его забрали: Христо дал "денюжку" и два дюжих охранника погрузили наш багаж в ноги седокам. Путь назад прошел без приключений, Ибрагим правил ловко — видимо привык к Петербургу и его хаотическому уличному движению. Перенесли в мой кабинет и Христо, вручив мне ключ от шкатулки, сказал, что в ней — только мои вещи, а все, что в мешке, мы должны поделить на три равных части между мной, Христо и Ибрагимом. Достали из мешка его содержимое: в самом тяжелом мешочке было четыре сотни золотых монет — их поделить было проще. Потом Ванечку послали за Ибрагимом, так как в мешочках поменьше были драгоценные камни, ограненные и неограненные, отсортированные по размерам и, видимо, качеству. Пришел Ибрагим и сказал, что это так — в мешочках разные по стоимости камни. Потом стали их раскладывать на три примерно равные кучки. Сначала были ограненные бриллианты, потом неограненные алмазы, причем в каждой кучке оказалось по два-три крупных камня, затем были цветные камни — рубины и сапфиры, а также те, названия которых я не знал, а Ибрагим не мог перевести их на русский язык. Продолжалось все это долго, Ибрагим иногда рассматривал камни в лупу, объясняя, что хотя камень и большой, но в нем есть трещины и включения, что значительно снижает его стоимость. Наконец все разложили и Ваньку послали в спальню, проинструктировав, что, когда зададут вопрос "кому?" он должен назвать одно имя из трех присутствующих людей. Наконец каждая кучка обрела своего владельца.