Огненные стрелы отразились о выставленный мной ледяной щит, но мне все равно обожгло руки.
Придумав новое тактическое решение, я подпрыгнула под самый потолок, обрушив на головы противников огромные ледяные глыбы.
Близняшки отскочили, чудом успев спастись, но это им лишь так показалось. Глыбы с грохотом проломили пол, расшвыривая плиточную кладку, а затем мощно взорвались, бросив в близняшек самонаводящиеся ледяные осколки. Иконы снесло со стены ударной волной, рисунки святых плавились, растекаясь, и превращаясь в безобразное ничто. Осколки неслись к девушкам как белые стрелы, в этот раз успешно достигнув цели. На телах Ани и Веры стали появляться десятки кровоточащих порезов, девушек секло осколками, а выручало лишь то, что вокруг них были сосредоточены высокие температуры. Девушки гневно на меня смотрели, изрыгая проклятия, что заставило ухмыльнуться.
Легко. Даже слишком. Мне казалось, что справиться с близняшками будет сложнее, но в них оказалось больше показухи, чем реальной боевой мощи.
— Мама! — сквозь слезы крикнула маленькая девочка, пытавшаяся тащить изгибающуюся на полу женщину, у которой изо рта валила пена. — Мамочка! Давай уйдем! Мамочка! Вставай! Мама! Мне страшно! Что с тобой, мамочка?!
В груди защемило. Как только Аня и Вера по-звериному взглянули на девочку, я перепугалась не на шутку.
— Не вздумайте! — крикнула я, надеясь, что они послушают, но ошиблась.
У Ани в ладони вспыхнул огненный нож. Она схватила девочку, угрожающе направив лезвие ей на горло. Я беспомощно сжала кулаки, воздух вокруг меня заледенел, став тяжелым и осязаемым. Бой пришлось остановить.
— Отключись от инфлунта, или я вскрою мелкой мрази горло, — оскалилась Аня.
Девочка громко рыдала. Она не могла пошевелиться от испуга, чувствуя жар клинка на шее.
— Не надо! Не трогайте ее! — я плавно приземлилась на пол, выполнив указание Ани. Следом за мной ледяным водопадом посыпался обледенелый воздух, став таять. Пол залило водой.
Близняшки переглянулись, довольствуясь тем, что поймали меня в капкан. Прихожане умирали, и я понимала, что крови из них вытянули слишком много. Их уже было не спасти. Не знаю, так ли это было на самом деле. Возможно, я придумала оправдание, чтобы избавить себя от необходимости жертвовать ребенком ради спасения большинства. Статистически было вернее убить девочку, остановив близняшек и Сашу, что привело бы к спасению всех, но я не смогла.
Мораль требует того, чтобы ты оставался человеком в любой ситуации, но как возможно оставаться человеком, если ты живешь среди животных, готовых на все ради достижения своих целей? Невозможно выжить среди хищников, если ты сам не хищник.
— Умница, — улыбчиво сказала Вера. — Не хочешь, чтобы ребеночек умер, да? Ты мой маленький моралист.
Я нахмурилась, захотев выломать вере зубы. Ее стоило убить. Она плевала на всех с высокой колокольни, как и Аня. Смогла бы я пойти на убийство? Даже не знаю. Мне едва удалось заставить себя просто навредить человеку, не говоря уже о том, чтобы убить его. Да, убила Виктора и остальных, но убила в состоянии аффекта, не контролируя себя. Способна ли я принять сознательное решение лишить человека жизни?
Нити вдруг завибрировали, с хлопком порвались, и их затянуло в пламя. Прихожане затихли, перестав шевелиться. Они молчали, глядя на мир лишенными осмысленности глазами, отражающими свет пламени.
— Вот как хорошо, — сказала Аня, облизнув щеку девочки. — Теперь пора к мамочке! — Аня свирепо проткнула девочке шею, и девочка взвизгнула от боли.
Вера захохотала, видя, как девочка изворачивалась в руках Ани. Шею девочки сжигало изнутри пламенным клинком. Вскоре ее крик превратился в жуткое горловое бурление. Она изрыгала закипевшую кровь, которой захлебывалась.
— Не-е-т! — крикнула я, срывая горло, и соединившись с инфлунтом.
От приступа ярости дыхание стало учащенным, а пульс подскочил под триста ударов в минуту. Сердце колотилось с огромной скоростью, разгоняя по жилам пропитанную адреналином кровь. Я излучила мощную силовую волну, дернувшую огненную стену, и колыхнувшую волосы близняшек.
Пожар, вызванный стеной пламени, мигом распространился по помещению. Позади меня рухнула пылающая деревянная балка, вход завалило, и путь к отступлению был отрезан. Но мне было все равно. По коже струился пот. Жар охватывал тело, выжимая из меня все соки, но я совсем не придавала этому значения, видя только заливавшихся смехом Аню и Веру. Меня распирало от силы, требовавшей выхода. Аня бросила девочку, затем прикрылась нейтрализацией.