Один из серых встал прямо перед дыркой, я заметила армейский нож у него на поясе. Сердце неистово заколотилось, но я старалась не паниковать. Серый потянулся к крышке контейнера, заставив меня расширить глаза от напряжения, но вдруг остановился.
— Чего застыл, Джеф? — спросил у него товарищ.
— Вонища такая… Тут даже помойная крыса сдохла бы, — Джеф убрал руку. — Проверять не буду.
— Да нет тут никого, — скептически ответили ему. — Расслабься. Пошли дальше. Вся белота еще в воздухе передохла, как пить дать.
— Да, пойдем, — Джеф присоединился к остальным.
Они не спеша зашагали в соседний переулок, смеясь и о чем-то переговариваясь. С души будто камень свалился, позволив, наконец, расслабиться. Дождавшись, пока шаги стихнут, я тихо вылезла из контейнера, стряхивая с себя липкий мусор. Надышавшись, я продолжила путь, но долго идти не получилось.
В переулке меня осветило лучом бортового прожектора танка. Танк стоял, перегораживая переулок, а за ним укрылось несколько вражеских бойцов, лишавших меня возможности спокойно продолжить путь.
— Стоять! — услышала я крик. — Не рыпаться!
Я нырнула обратно в соседний переулок, укрылась за бетонным блоком, сразу оказавшись под обстрелом. Стрекотали автоматные очереди. Пули свистела над головой, врезались в стены, меня забрасывало каменными осколками.
Все попытки поднять голову оказывались тщетными. Стоило попытаться встать — как меня сразу прижимало обратно шквальным огнем. Я заметила рядом закрытую железную дверь.
Решив, что скрываться не было смысла, я бросила во врагов две ледяных сферы, противники едва спаслись, нырнув за углы. Сферы разбились о стену, пустив по ней длинную трещину. Недолго думая, я обрушила поврежденную стену, шандарахнув по ней молнией, и врагов завалило строительным мусором. Но с танком разобраться это не помогло. Игнорируя заваленных товарищей, механик водитель повел танк на завал. Танк выкатывался из-за угла, закрывая проход, скрипел гусеницами, и кирпичи лопались под ними от нагрузки.
Сначала я долбанула по танку молнией, но силу разряда погасило вспыхнувшими на броне магическими символами. Тогда мне пришлось обрушить на танк ледяной вихрь, который, к моему удивлению, справился с целью на ура. Панцирь танка моментально покрылся инеем, а затем ощетинился ледяными шипами, но расслабляться было нельзя. Как только я двинулась к выходу из переулка, то оттуда выскочили Джеф и Длинноволосый в сопровождении отряда. Их привлекли звуки выстрелов.
Длинноволосый вскинул пулемет, зажал спуск, ко мне устремился поток пуль, застрекотали оглушительные выстрелы. Я едва успела выломать плечом железную дверь, чуть не получив в тело несколько килограмм свинца, скрылась в здании.
Я оказалась в мрачном коридоре. На дощатый пол, скрипевший под ногами, падал тусклый красный свет, лившийся снаружи. Услышав, что Джеф и Длинноволосый гнались за мной следом, я бросилась прочь, забегая в повороты, и проносясь через просторные комнаты со старой мебелью.
Забежав в очередную комнату, я спряталась за большим диваном, застыв в напряжении. Отряд серых инфлуров рассредоточился по этажу. Они заглядывали в комнаты, освещая их тактическими фонарями, пытались меня найти.
— Пока никому не сообщать, — велел Джеф. — Сначала я ее поиметь хочу. Потом уже всей ротой по кругу пустите.
— Имей, пока теплая, — усмехнулся Длинноволосый в ответ.
После слова «имей» мурашки по спине пробежались. Страх перед изнасилованием пропитал до основания. Стиснув зубы, я нахмурилась, напрягла слух. «Хватит трястись, — гневно думала я, — если ты не можешь с ними разобраться, то тебя только как секс игрушку можно использовать». Такие мысли приободрили. Вместо страха я стала испытывать боевой кураж, почувствовав желание жестко разобраться с противниками.
Джеф вошел в комнату, где я пряталась, водил лучом фонаря по мебели. Он осторожно шагал к противоположному входу, и совсем не обратил внимания на диван, за которым я пряталась. Выскочив из укрытия, я укрепила мышцы инфлунтом первой степени, зажала Джефу пасть с такой силой, что у него зубы по ротовой полости рассыпались. Челюсть его звучно хрустнула, он взвыл, но ладонь глушила звук. Я вытянула армейский нож из ножен у него на поясе, вспорола ему глотку, а затем стала беспощадно колоть Джефа в пах. Клинок с легкостью рассекал податливую плоть, цепляясь за нее острыми зубчиками, разрывая ее. Вместо крика Джеф издавал отвратительное бурление, которое было гораздо тише воплей. На ладонь брызгали капельки крови, меня это возбуждало. Мысли о том, что половой орган насильника превращался в безобразный кусок мяса, вызывали во мне удовлетворение и радость. По щекам Джефа катились слезы, он быстро впал в состояние болевого шока, притихнув. Поняв, что боли враг больше не испытывал, я с размаха прошибла ножом на вылет его спинной мозг, и Джеф тут же обмяк. Я тихо оттянула его за диван, и оставила там, прислушиваясь в поисках следующей жертвы.