Но в городе совсем иное дело. Попробуйте заглянуть в девять часов утра в городское почтовое отделение. Здесь уже наверняка стоит длинная очередь из желающих снять деньги с банковского счета, оплатить счет за электричество либо отправить заказное письмо.
Почтовый кассир, заступающий на смену, оценивает размеры очереди, медленно переводит взгляд на окно, понимая, что, если его не открыть, можно задохнуться, и чему-то улыбается про себя. Затем он обменивается с сослуживцами рукопожатиями либо поцелуями, не беспокоясь о том, что это тормозит работу.
В ответ на недовольные реплики из очереди обычно следует красноречивый взгляд или откровенная отповедь примерно следующего содержания: мы, почтовые служащие, тоже люди, и мы, как и все остальные, вправе поприветствовать своих коллег, non?[4]
Да, у них, несомненно, есть такое право, и они им беззастенчиво пользуются.
Потом новоприбывший усаживается на место, включает компьютер, открывает выдвижной ящик-кассу и проверяет, на месте ли книжечки марок.
Посетителю, отважившемуся в этот момент нарушить строгое «ждите за этой линией» и приблизиться к окошечку, вежливо укажут на то, что работник должен подготовиться и лишь потом приступать к обслуживанию клиентов. Так везде заведено, non? Где вы видели, чтобы к исполнению своих обязанностей приступали, не подготовившись?
Да, в этом они правы, поэтому могут никуда не торопиться. В таких случаях остается только одно — набраться терпения. Но это, ох, как бывает трудно.
Однажды в почтовом отделении по месту моего жительства я молил судьбу, чтобы она отвела меня от окошечка у двери, поскольку за ним восседал один из худших — даже во Франции — представителей категории служащих, непоколебимо уверенных в собственной правоте и неправоте остальных.
Господин Правота, заступив на смену, очевидно, пытался определить, достаточно ли упруго у него кресло и не придется ли ему, просидев на этом кресле все утро, обращаться потом к врачу с просьбой о предоставлении больничного — на месяц, не меньше. Клерк прекрасно видел, что его ждет очередь, но ему, казалось, доставляли удовольствие исходившие из нее стенания. В сущности, я мог бы перейти к другому окошечку (очередь была общей), но, увы, судьба, видно, решила в тот день за что-то проучить меня.
— Bonjour[5], — громко, как полагается, произнес я.
— Bonjour, — ответил клерк, которому моя приветливость, похоже, сразу не понравилась. За пределами почтового отделения, полагаю, мы с ним великолепно поладили бы. Уравновешенный малый с серьгой в ухе и в джинсах, скорее всего слушающий ту же музыку, что и я, почему нет? Но на своем престоле, за кассой, это был настоящий тиран, Король-Солнце, жаждущий испепелить мои пальцы.
Почтальонша, сказал я ему, опустила в мой ящик уведомление, извещающее меня о том, что в ближайшем почтовом отделении меня ждет посылка. Так всегда поступают в тех случаях, когда посылка слишком велика и не помещается в почтовом ящике.
— У вас имеется удостоверение личности? — осведомился клерк. (Это тоже обычное дело.)
— Да, имеется, но в том-то и загвоздка. Видите ли, в извещении сказано, что посылка адресована «Red Garage Books», но это название моей компании. Человека по имени Ред Гараж Букс на самом деле не существует, соответственно, у меня нет и удостоверения на это имя.
Сказав это, я попытался по-философски хмыкнуть (иначе французы не поймут, что вы шутите).
— А, — произнес клерк, скривив лицо так, словно ему проткнули второе ухо, — но в таком случае я не смогу выдать вам посылку.
— Да, но она прислана мне. Я точно это знаю, ведь я единственный служащий в компании. Я даже принес бланк с фирменным знаком.
— Это не официальный документ, удостоверяющий личность. Он не подойдет.
— Я все понимаю, — кивнул я, из дипломатических соображений признавая его правоту. — Но я не знаю, что еще можно сделать. Впрочем, я могу сказать, что лежит в посылке. Там книги. Быть может, вы посмотрите, а?
Парень согласился сходить за посылкой. Эти почтовые служащие тоже, в конце концов, люди. И если вы, вдохновленные примером всех французских служащих, вежливо продемонстрируете им, что не собираетесь отступать (и будете доказывать собственную правоту), они пойдут на попятный.
Взяв извещение, он отправился в глубь почты. Когда его широкая спина скрылась в проеме двери, я повернулся к очереди и примирительно улыбнулся. Но не слишком. Ведь это он ушел, а не я. Я же был прав.