— Вроде того. Я завтра на факультатив после уроков остаюсь, Соколов расписался. Посмотришь?
Он бросает ручку на стол, снимает куртку, расстегивает рюкзак, передает дневник в руки матери и уходит обратно в коридор — приводить в порядок устроенный мыслью хаос.
Возвратившись, Стах еще с порога начинает:
— Соколов говорит: на носу очередная олимпиада. Активность — это всегда плюс. И привычка к активности. Особенно потом, при поступлении. Ты разрешаешь?
— Ну… — мать трет рукой шею — жест неоднозначный, так она сомневается. — А ты уже решил, с поступлением?..
— Я еще в восьмом классе, ты же в курсе? — усмехается.
— Я знаю… Просто это все — физика твоя, опыты со светом… это больше для развлечения, как хобби?.. Соколов всякий раз напоминает мне: твою бы светлую голову да на благо науки. Наука — это хорошо, конечно, но денег ты на ней не заработаешь… Я видела на конференции: все это очень интересно, проекции там всякие… но это же… не совсем так уж научно, ради развлечения. Как это применять… на практике-то? Да и вообще, чем там зарабатывать? В преподаватели идти? В какую-нибудь гимназию?..
— В профессуру. Это презентабельней. Будешь говорить всем: «Мой сын — профессор». Ничего звучит вроде, достойно? — усмехается. — А проекции мы перечисляли, для чего нужны. Видеосвязь, например. Виртуальная реальность. Можно что угодно выдумать — была бы фантазия.
— Это все больше для фантастики, для фильмов…
— Да хотя бы для фильмов…
— Профессор — это статус, конечно, Аристаша, но ты же понимаешь… что это направление… оно немного не для тебя.
— А что для меня, по-твоему? По стопам отца? Я, может, в авиастроители хочу. Мне физика нужна там.
— В авиастроители?.. Это куда, в инженеры?.. на завод куда-то?
— Инженеры получают нормально.
— А перспективы?.. всю жизнь проектировать?..
— Чем плохо — всю жизнь проектировать?
— А это не для галочки? В самолетах? Кажется, уже все сделано до нас…
— Удобная позиция. Для регресса.
Он начинает разбирать рюкзак. Мать садится на кровати, смотрит на него серьезно и тревожно.
— Ты пойми, я же хочу, чтобы ты выбрал достойную профессию. Все говорят: «Какой ум», — и на что ты это разменяешь?
Стах перестает улыбаться, уставляется на нее.
— Этот ум — мой. А как распоряжаться им, почему-то диктуют другие.
— Твой?.. А как же воспитание, как же гимназия? Как же время, вложенное в тебя, средства?..
— Мам, — говорит, — хочешь — обижайся, но бабушка с дедом больше сделали для моего «ума», чем все в этом городе вместе взятые.
Мать задыхается возмущением и несколько секунд смотрит на него, неблагодарного, как на подкидыша. Потом берет себя в руки и спрашивает, знает ли он, как тяжело было его выносить, все говорили ей сделать аборт…
II
Стах уже без настроения сидит над уроками, то и дело, как в пропасть, срывается в раздражение. Покончив с учебой, отбрасывает ручку и меряет шагами пространство, как загнанный в клетку.
— Аристаша, ужин, — заглядывает мать.
Замечает его метания по комнате.
— Что ты делаешь?..
— С уроками закончил — разминаюсь. У меня все тело ноет — от недостатка движения. Мое утро начинается с бассейна девять лет, я не могу, у меня ломка, ты врываешься в привычный распорядок дня.
— Это для твоего же блага…
— Спорт для моего блага, а вот это все… — он делает неопределенный жест в сторону уроков — и беспомощно замирает.
— Поговоришь на эту тему с отцом, — а она бросает его на растерзание Льву.
III
Отец давно высказался насчет тренировок. Раз в большой спорт закрыта дорога и реабилитационный период окончен. Просто без вариантов. Стах думает об этом весь ужин, вяло ковыряясь в тарелке.
Он ждет, когда все разойдутся, а мать начнет мыть посуду, чтобы ее спросить:
— Что мне сделать? Что мне сделать, чтобы ты вернула мои тренировки?
— Не надо было подрывать доверие — и ничего бы с ними не сталось.
— Что мне сделать?
Мать молчит. Стах долго в ожидании на нее смотрит. Оставляет наполовину полную тарелку, отодвигает от себя, говорит:
— Спасибо за ужин. Больше можешь не звать.
— Что это значит? — она резко оборачивается. — Что это значит, Стах?
— То и значит. Голодовку тебе объявляю. Ты считаешь: мне тренировки не нужны. Я считаю: могу питаться энергией света. Посмотрим, кто из нас прав.
— Стах, я позову отца…
— Что, он мне еду насильно в рот запихает?
— А вот мы и посмотрим…
Он замирает, улыбается, кивает.
— Забавно. Если не слушаюсь — можно меня на амбразуру.
— Ты мне не оставляешь выбора…
— Приятно так думать?
— Что ты говоришь, Стах?! Что ты такое говоришь?.. Ты в последнее время…
Конечно. Он в последнее время что-то слишком мало стал слушаться, реже радовать мать. Захотелось немного пожить для себя — ей это неприятно, что не для нее.
IV
Отец в комнате появляется незамедлительно. Это мать уже в слезах к нему подбежала, получила в лоб: «Ну и что ты теперь ревешь, если сама довела до такого?» — и автоматную дробь обвинений. Теперь очередь Стаха, не все же ей за него отвечать.
— И что ты устроил?
— Голодовку.
— Бунтуешь?
— Бунтую.
— И против чего?
Стах молчит. Как объяснить, что единственное решение в этом доме, его единственное решение, которое он может принять, — перестать есть? Ему больше ничего неподвластно.
— Хорошо, — кивает отец. — Хочешь быть самостоятельным — корми себя сам. Ищи работу, покупай продукты, готовь — это где хочешь. В этом доме ты больше не ешь.
— Лева, что ты такое?..
— Он принял решение. Пусть за него отвечает. Устроил мне тут истерику. Я не потерплю этого в своем доме. Все носишься с ним, как курица-наседка, конечно, он отобьется от рук. А ты чего ожидала?
— Лева…
Стах слушает всхлипы матери, как из-под воды. У него стучит в голове одна единственная фраза: «А ты? чего? ожидала?»
VII
Стах зарылся в учебные пособия по физике, в научпоп — это дорогие книги, покупные, подарок от дедушки. Он что-то выписывает из них, выделяет в них маркером строки, делает пометки на полях. Мать принесла с собой табуретку, садится рядом. Мягко и грустно улыбается:
— Аристаша, зачем ты книги портишь?..
— Я с ними работаю.
— Они же не на один раз… Что мешает выписать в тетрадь?
Стах не хочет ничего объяснять, думает о Тиме — копирует его манеру отстраняться.
Мать ждет несколько секунд и тяжело вздыхает:
— Я не хотела, чтобы так вышло с отцом…
Стах молчит и продолжает изучать абзацы.
— Ты меня тоже пойми: ты отбиваешься от рук — я не знаю, как повлиять на тебя…
Тишина.
— Стах, ну что ты обижаешься? Что ты обижаешься? Что мне думать, когда ты пропадаешь? — у нее глаза снова на мокром месте, но в этот раз — зрителей нет. Она успокаивается и спрашивает снова: — Кто этот твой друг? Куда ты на Новый год ушел?
Тишина.
— Стах, боже мой… Боже мой, Стах… Знаешь, что? Делай, что хочешь. Ходи на свои тренировки по утрам, готовься к своим этим олимпиадам. Хочешь — поступай на инженера. Твоя жизнь. Пожалуйста. Губи ее.