Ну ладно, заболтался я с вами. На чем мы остановились? Чего я сюда пришел.
Зачем вы меня вызывали? Не вызывали? Ах да! Премия! Ну что, отдадите? Нет?!
Из-за десятульки крохотной вы отняли у меня столько драгоценного времени?! Да за это время, знаете, сколько бы мог заработать и потом швырнуть вам в лицо?!
Все! Хватит! Достоинство и честь мне гораздо дороже! Хотя, что я вам говорю, разве вы знаете, что это такое! Тридцать!!! Вот вы сколько должны были дать! Но я вам слова не сказал — вы обратили внимание?! Ни слова! Не так воспитан, простите! Повернусь, хлопну дверью и уйду! Вы дождетесь! Надо быть выше этого!
Десять тысяч?! О чем мы говорим! Вдумайтесь в эту мелкую цифру! Мы же интеллигентные люди! По крайней мере, я! Дайте вы их мне, не унижайтесь! Ну!
Плюньте на все и дайте! Ну?! Где расписаться? Тут? Пожалуйста. Давайте их сюда.
Правильно. Десять. Да не бойтесь, не стану швырять их вам в лицо. Не так воспитан!
Эстетика
— Журавль, а журавль, скажи, почему, когда вы летите по небу, люди улыбаются, говорят: «Журавлиная стая летит!» А когда идем мы, коровы, воротят носы, ворчат: «Стадо коровье прется!» В чем разница?
Журавль гордо задрал голову и сказал:
— Мы как-никак журавли. А вы коровы. Извини.
Буренка замотала головой:
— Но как же так? Мы даем людям молоко, мясо, шкуру — последнее отдаем! А вы?
Что даете народному хозяйству?
— Ну не знаю, — обиделся журавль. — Зато летим красиво. Журавлиным клином. А вы бредете как попало, стадом. Неэстетично.
Буренка задумалась: «А ведь журавль прав. Нам бы клином, по-журавлиному. И люди скажут: „Вон коровья стайка прошла!“»
На следующий день коровы возвращались домой, построившись несколько странно.
Впереди бежала Буренка. Она то и дело оглядывалась назад и мычала, чтобы коровы подравнялись, держали линию. Пропуская коров, люди прижимались к заборам, ругались:
— Совсем очумела скотина. Всю улицу заняли!
Коровы прошли. Остались на земле коровьи лепешки.
Кто-то сказал:
— Смотрите! Смотрите! Лепешки-то как легли! Прямо журавлиный клин получился!
Услышав последние слова, Буренка радостно замычала:
— Вот что значит эстетика. Выходит, и мы можем!
Почин
Этим прогрессивным методом живем, считай, года три есть. Тогда еще почин родился: «Из родного колхозу ни шагу!», потому что мост через пропасть рухнулся, а другой связи с большой землей пока нет. Ну, молодежь и решила единодушно остаться тут.
А в ту весну позапрошлую, когда еще мост над пропастью болтался, к нам в деревню прибыл свекор Кольки Урляева, зоотехника рыжего. Добирался свекор прямиком из Улан-Удэ через Москву — столицу. Познакомился свекор в поезде с мужиком. Всю дорогу выпивали, чтобы курить меньше, а то женщина с ребеночком в купе ехала. В Москве очутились у друга того мужика. Обратно выпили. Свекор помнил одно только: туалет, как выйдешь, направо, стакан, как войдешь, налево, да по телевизору еще программу «Времечко» показывали. Свекор в туалет вышел, а вернулся, глядит: в телевизоре голые мужики с бабами братаются, куда попало целуются, и, главное, при свечах! Тут свекор вырубился. А спустя спросил у хозяина, что ему померещилось? Тот говорит, будто какой-то «группенсекс».