Леня выхватил ордер, бросил в ящик пухлый конверт и, быстренько пятясь к дверям, забормотал:
— Большое спасибочко! Заходите еще!
От радости, что все позади, Леня глупо улыбался и все пытался выйти в ту половину двери, которая была заперта. И тут двое молодых людей, подхватив его под руки, разом предъявили удостоверения работников ОБХСС и бодро сказали: «Ни с места!»
Широко улыбаясь, старший из них ласково поманил людей из очереди, очевидно, чтобы они разделили его радость:
— Товарищи, можно вас? Будете понятыми. Подтвердите дачу взятки. Вы только что получили ордер, не так ли?
Младший оперативник открыл ящик и достал оттуда конверт.
— Ваш?
Леня кивнул, хотя голова Максима Петровича отчаянно замоталась из стороны в сторону, словно увертываясь от петли.
Старший жестом профессионального фокусника засучил рукава, дабы все убедились, что в рукавах ничего нет, и, ловко вскрыв конверт, бережно достал аккуратно сложенный «Советский спорт». Подмигнув понятым, он начал нежно разворачивать газетный лист. Понятые, распахнув рты, с огоньком лютой справедливости в глазах ждали финала. Ничто не делает нас такими честными, как чужое преступление.
Наконец газета была развернута в два полных печатных листа. Работник ОБХСС, не сняв улыбки, оглядел газету с обеих сторон, ударил бумагу ладонью и начал трясти, надеясь, что посыпятся денежки. Увы, фокус не удался!
— Синицын, чтоб я сгорел, это «Советский спорт»! — сделал он тогда смелый вывод.
Максим Петрович, для которого этот вывод был, наверно, еще более неожиданным, чем для остальных, недоверчиво потрогал газету рукой, ущипнул себя, работника ОБХСС, и к нему снова вернулся дар речи.
— Естественно, это «Советский спорт». А что, по-вашему, там должно быть еще?
Вот интервью с Дасаевым. Я всю жизнь мечтал его прочесть, и товарищ любезно принес, как мы с ним и договорились.
Младший работник ОБХСС с лицом человека, похоронившего за день всех родственников, машинально сложил газету, сунул в конверт и бросил обратно в ящик стола. В глазах его стояли слезы.
А Максим Петрович бросился к Лене и долго тряс его руку:
— Спасибо за газету! Даже не знаю, как вас благодарить! Просто не представляю, как бы я жил без этой газеты!
Леня сказал:
— У меня журнал «Здоровье» есть. Принести?
— Нет-нет! Это уже статья, правда, товарищи? Да возьмите конверт, а то подумают, что я с посетителей конверты беру.
Максим Петрович сунул конверт из ящика обратно Лене в карман.
— Ну, вы жук! — старший сотрудник погрозил Максиму Петровичу пальцем.
— Все свободны, хотя, конечно, жаль.
Наконец Леня выбрался из проклятого кабинета и помчался домой.
Влетев в комнату, не раздеваясь, Леня схватил жену в охапку и закружил по комнате:
— Люська! Трехкомнатная! Держи! — Он царственным жестом протянул ордер.
Прочитав текст, Люся заплакала:
— Любименький! И нам повезло наконец. Господи! Такая удача и ты на свободе!
Садись есть, радость моя!
Леня уплетал обжигающий борщ и, давясь, рассказывал, как все было.
— И представляешь, жук, говорит: «Чтоб вы ничего не подумали, я возвращаю вам конверт», — Леня бросил на стол мятый конверт. Люся подняла его, и вдруг оттуда посыпались песочного цвета ассигнации. Сторублевки. Десять штук.