Словно из тумана до него дошел робкий голос:
— Эй, ты, двигаться-то можно?
Он рассеянно махнул в сторону модели, мол, делай что хочешь, и сосредоточился на деталях теней под нежной тонкой шеей.
Ксюша разогнулась и покрутила головой, с опаской глядя в его сторону. Села на диван, перебирая пальцами разноцветные квадратики презервативов. Потом осторожно вытащила сигарету из пачки Эма и закурила. Он ничего не видел и не слышал…
Когда набросок показался ему весьма приличным по степени завершенности, а пальцы, сжимающие карандаш, свела судорога, Эм очнулся. Песня так и крутилась на повторе. Он выключил ее и бросил взгляд на диван. Ксюша лежала, прикрывшись простыней, и спала. Он допил остатки виски, с сожалением отставил бутылку в сторону и присел рядом с девчонкой.
Светлые длинные волосы разметались по ее плечам, спадая на постель, прикрывая лицо. Эм осторожно, словно имел дело с ядовитой змеей, отвел прядки от щеки. Голубоватые веки чуть подрагивали во сне, пухлый рот раскрылся, показывая желтеющие от сигарет зубы. Эм покачал головой. Пятнадцать лет, как же! Да она совсем ребенок! С какой радости вот такие дети идут на панель? Уж наверное не по собственному желанию. Наверное, заставили. Ждет ее какой-нибудь молодчик в кожанке и узких джинсах, которому она отдаст зеленые бумажки, чтобы не наставил синяков на нежном личике.
Эм потряс головой, отгоняя проснувшуюся на миг жалость, и встал. Ему не хотелось никого жалеть или не хотелось думать, что подобное чувство может существовать в его организме. Голод — вот это ощущение, стоящее внимания.
Он взялся за телефон, прокрутил длинную ленту контактов и нашел номер пиццерии, которая доставляла на дом до трех ночи. В голове мелькнула мысль, что, если однажды его Нокия потеряется, можно будет только быстро и по возможности безболезненно уйти из жизни, ибо вся его жизнь и была в этом тонком аппарате с поцарапанным экраном. Имена, цифры, друзья, как Дарий Эдуардович, модели типа Явы или Шавки, тысячи фотографий тех пейзажей или лиц, которые он пока не нарисовал, но когда-нибудь обязательно нарисует.
Эм ни разу не стер ни одного номера из памяти телефона. Поэтому сейчас он легко нашел контакт под именем «Пицца алкоголь РнД» и нажал на кнопочку с зелененькой трубкой. После двух гудков бодрый женский голос ответил:
— «Пицца Евро» Виктория слушаю вас!
— Уважаемая Виктория, мне бы пиццу с острой колбасой и вторую четыре сыра, — вежливо попросил Эм. — И если у вас есть бутылка Джека Дениелса, чтобы все это утопить, вы сделаете меня счастливым!
— Эм! — засмеялась Виктория. — Живой еще?
— Куда ж я денусь, — улыбнулся Эм. — Правда, могу помереть, пока дождусь пиццу!
— Заказ уже отправлен, ты все на той же квартире в центре?
— Нет, я переехал. Подожди, сейчас скажу адрес… Тут какие-то задворки!
Не слушая быстрый говорок Виктории, он нашел в бумажнике записку Дарика с адресом и продиктовал в телефон. Виктория осуждающе поцокала языком:
— Ты б еще на вокзале остановился! Неисправимый!
Но в голосе ее слышалась нежность. Эм всегда умел очаровывать женщин, особенно таких страшненьких, как Вика. Он даже нарисовал ее портрет, на котором были четкими только ее чудесные глаза цвета спелой черной сливы. Вика не забудет его до самой смерти, надо полагать…
Получив обещание вкусно поужинать уже через двадцать минут, Эм сел в старенькое, видавшее виды кресло и взял в руки набросок Ксюшиного тела.
Зажужжал телефон. Эм обернулся на свой — экран был черным. Он нахмурился: жужжало из крохотной сумочки Ксюши. Без лишних вопросов этического порядка Эм сунул руку в торбочку и достал серый простой мобильник. Тот разрывался от беззвучного настойчивого звонка. Ксюшу добивался некий Мурзик. Эм нажал на кнопку и поднес телефон к уху:
— Але.
— Где Стелла? — подозрительно спросили из мобильника.
— Спит, — честно ответил Эм, вовремя вспомнив о сценическом имени Ксюши.
— Где спит? — допытывался парень, по голосу довольно молодой, если не сказать одного возраста с девчонкой.
— Блин, у меня, где ж еще!
— А ты кто?
— Конь в пальто, разве не заметно? — раздраженно заявил Эм. — Сам-то ты кто?
— Дай Стеллу!
Эм толкнул Ксюшу в бок:
— Эй, тебя жених добивается!
Та вскочила, как развернутая пружинка, приглаживая волосы и прикрывая грудь простыней. Эм сунул ей в руку телефон:
— На, успокой там.
Ксюша взглянула на экран и быстро заговорила в трубку: