3) Особо неустойчивым звеном экономической системы является ее кредитно-финансовая подсистема. Это связано с тем, что собственные капиталы банков на порядки меньше сумм, которыми они оперируют. В результате чисто психологические факторы через утрату доверия вкладчиков могут привести к краху, как отдельного банка, так и банковской системы в целом. А поскольку финансовая система является кровеносной системой экономики, то ее крах приводит к краху всей экономики.
4) Главным фактором, способствующим возникновению кризисов (равно, как и росту экономики) является конкуренция. Всякое предпринимательство в принципе сопряжено с риском. Всякое дело может изначально оказаться неудачным и не оправдать вложений, а если оно оказалось удачным изначально, то со временем все равно может кончиться крахом, ибо существуют конкуренты, которые могут обойти и задавить. Это побуждает каждого предпринимателя идти на все большие риски (потому что, если ты не рискуешь, то другие все равно рискуют и часть из них выигрывает, а выиграв, давят и тех, кто, рискуя, проиграл, и тех кто не рисковал) и, когда в экономике в целом превышается некая мера рискованности, наступает кризис. К примеру, в основе нынешнего кризиса лежат перешедшие меру риски, которые брали на себя американские, прежде всего, банки в конкурентной борьбе между собой за заемщика и вкладчика. В этой борьбе (и в погоне за наживой) они дошли до такой степени рискованности, которую теперь в Америке стали называть харакири кредитованием. Кредиты выдавались под очень низкие проценты и практически без проверки способности получавших вернуть их.
5) Неустойчивость экономического процесса, связанная с рисками, возрастает при наличии олигархов, особенно монополистов, и при недостаточном ограничении свободы их экономической деятельности законами и институтами государства. Это связано с тем, что при неудачах обусловленных чрезмерным риском, малого и среднего предпринимателя и банкира, он расплачивается за них сам, терпя банкротство, разоряясь и т. п. Если то же самое происходит с олигархом, особенно, если он владелец системо образующего предприятия или банка, государство вынуждено прийти ему на помощь деньгами налогоплательщика во имя спасения отрасли или экономики в целом. (Что мы и наблюдаем сегодня во всем западном мире в отношении банковской системы в целом и крупных банков в особенности). Зная это, олигархи позволяют себе идти на риски, которые не позволяет себе рядовой предприниматель или банкир. Ведь в случае успеха, они подавят конкурентов, а при неуспехе их выручит государство. При этом рядовые предприниматели под угрозой опасности проигрыша в конкурентной борьбе вынуждены также повышать степень риска, который они берут на себя. В результате вся система переходит меру допустимой рискованности и скатывается к кризису.
6) Как я уже сказал, эта принципиальная, к тому же возрастающая по мере эволюции экономики ее неустойчивость, связанная с рисками и конкуренцией, является причиной кризисов, но не является основанием их неизбежности. Кризисы возникают тогда, когда правительства руководствуются экономической моделью, не соответствующей новому состоянию экономики. Так вплоть до Великой Депрессии 1932-37 годов, господствовало представление, восходящее к Адаму Смиту, что рынок сам все отрегулирует и поэтому рыночная экономика не требует государственного вмешательства. Это представление более-менее соответствовало действительности на этапе домонополистического капитализма, но перестало соответствовать ей задолго до Великой Депрессии. Если бы экономическая наука опережала эволюцию экономики и вовремя были бы приняты соответствующие законы, Великой Депрессии не было бы. Эти законы (антитрестовские) все-таки были приняты, но уже после Великой Депрессии. Тогда же получила признание кейнсианская теория, отрицающая, что рынок сам все отрегулирует и требующая определенной регулировки его.
7) В результате принятия антитрестовских законов и кейнсианской модели управления экономикой, соответствовавшей более-менее состоянию экономики на то время, ситуация на время стабилизировалась и продолжился экономический рост в Америке и в мире в целом. Но экономика продолжала эволюционировать, и через некоторое время кейнсианская модель перестала соответствовать новой ситуации. Главным изменением была глобализация мировой экономики. В этих новых условиях национальные антитрестовские законы и институты, ограничивающие олигархов до этого, перестали их ограничивать, потому что транснациональные компании вырвались из под национального законодательства стран, гражданами которых являются сами олигархи. Они получили возможность регистрировать свои компании где угодно по миру, перебрасывать капиталы и предприятия из страны в страну и укрываться от налогов в офшорах. В условиях глобализации изменилась и роль национальных правительств в экономике. Если прежде они стояли над конкуренцией и имели и возможность и мотивацию сдерживать чрезмерные риски своих предпринимателей и банкиров, то теперь, помимо того, что они утратили возможность влиять на транснациональных олигархов, они стали сами игроками в конкурентной борьбе между странами, стали сами брать рискованные займы у других стран и поощрять к этому своих предпринимателей и банкиров.
8) В качестве отдельного, особо важного фактора дестабилизирующего современную экономику, нужно отметить роль доллара, как мировой валюты. Вот как об этом пишет Павел Завялин в статье "Кризис доллара" (www.kontinent.org): "Больше половины международных трансакций, половина экспортных сделок и 60% инвестиций осуществляются в долларах, которые составляют две трети мировых запасов валюты. Примерно половина международных торговых сделок заключается в долларах США. Валюты 60 государств мира "привязаны" к доллару, 40 - к евро. Доллар - не просто мировая резервная и торговая валюта, но после 1971 года единая мера стоимости для всего мира. Покупательная способность доллара обеспечивалась не только ВВП США (как это происходит в каждой нормальной стране), но и ВВП стран всего мира".
Благодаря особому положению доллара в мировой экономике американцы имеют возможность печатать (эмитировать) свою денежную единицу практически неограниченно без инфляции. Любая другая страна, вздумай она заниматься такой масштабной эмиссией, немедленно или очень скоро получила бы такую инфляцию, которая обошлась бы ей гораздо дороже напечатанной суммы денег. А американцев спасает прежде всего, то, что запасы долларов в странах мира (5 трлн. $) превосходят оные в самой Америке и в случае падения курса доллара такие страны как Китай, Япония и некоторые другие потеряют больше чем сама Америка. Это заставляет их спасать доллар, выкупая его у американцев за свою валюту и тем, кстати, еще больше увеличивая свои запасы доллара и свою зависимость от него. А во вторых, когда начинается кризис, граждане всех почти стран мира, имеющие сбережения, бегут покупать доллары, как самое надежное средство сохранения этих сбережений, и тем опять поднимают курс доллара. Таким образом, американцы просто грабят другие страны и, хотя грабеж этот особенно элегантен (никто ж никого не заставляет покупать доллары), но, как и всякая другая масштабная несправедливость, он способствует дестабилизации политической, а через нее уже и экономической. Это - опосредованное влияние особой роли доллара на нестабильность мировой экономики. Но есть и прямое. Эти огромные запасы доллара в Китае, Японии и других странах подобны ружью, которое висит на стене в первом акте пьесы. В третьем акте оно непременно выстрелит. Рано или поздно эти страны пожелают избавиться от этого ярма и тогда произойдет мощнейший обвал доллара, а с ним и мировой финансовой системы и экономики. Обвал, по сравнению с которым нынешний кризис может показаться парой пустяков. Наконец, эта долларовая палочка - выручалочка поощряла американское правительство идти на все более бездумные риски, что также способствовало нынешнему кризису. Причем, когда этот кризис разразился, оказалось, что долларовая палочка - выручалочка, хоть и выручает американцев, но не в такой степени, как они надеялись.