Даже с того относительно небольшого расстояния, на котором находились от молодого волшебника участники, мало что можно было разглядеть. Что уж было говорить о тех, кто сидел на дальних рядах. Однако устроители празднества позаботились, чтобы выступления были видны всем.
Над каждым из участников состязания алхимиков – а их оказалось не шестеро, как предполагала Элениэль, а семеро – пятеро людей и двое эльфов – возник переливающийся голубоватым светом шар, размером с десяток человеческих ростов. И в нем, с помощью какого-то заклинания Иллюзии, которое было Амину неизвестно, появились огромные изображения магов-алхимиков. Перед каждым из них находился столик, уставленный многочисленными колбами и пробирками.
– Почтеннейшие горожане и гости нашего славного Далла! – чуть глуховатый голос Картхара сменил другой – пронзительный, как у уличного торговца. – Думаю, многие прекрасно знают правила состязания алхимиков, однако должен сказать, что на этот раз мы их немного изменили. Нашим славным магам предстоит всего лишь за полчаса определить, что находится в пузырьке, который каждому из них сейчас вручит одна из наших городских красавиц! Быть может, это будет последняя красавица, которую доведется увидеть этим смельчакам – ибо в пузырьке находится яд. Да-да, яд! И нужно великое мастерство, чтобы суметь подобрать нужное противоядие! Так как по истечении отведенного времени участники нашего состязания должны будут выпить этот яд и принять собственноручно приготовленное ими противоядие!
Амин услышал, как слабо вскрикнула Зелина, а отец Элениэль негромко выругался – не по-эльфийски, а по-солдатски. Да и сам юноша невольно вздрогнул – насколько ему было известно, раньше на состязаниях алхимиков в пузырьках находилось какое-нибудь довольно безобидное снотворное или, в крайнем случае, слабительное. Публика же от души веселилась, глядя, как неудачники, не сумевшие правильно определить содержимое, валились там же, где стояли, и раскатисто храпели, или же принимались метаться по Арене, тщетно пытаясь найти укромное местечко.
Похоже, что для некоторых магов-алхимиков новые условия состязаний тоже оказались неожиданностью. На их лицах, многократно увеличенных магическими сферами, отразились растерянность, а кое у кого даже испуг. Правда, как заметил Амин, Элениэль, заметно нервничавшая совсем недавно, теперь была на удивление спокойна. По-видимому, она знала, на что шла. Однако предупреждать своих близких о том, какое испытание ей предстоит, девушка не стала – что было вполне понятно. Ведь тогда отец ни за что не дал бы своего согласия на ее участие в соревнованиях.
– Время пошло! – выкрикнул невидимый комментатор, когда первый из участников осторожно приоткрыл крышку своего пузырька.
– Я думаю, это просто нелепая шутка, – негромко сказал Амин Зелине, чтобы хоть как-то ее успокоить – девушка сидела, сжав кулаки и до крови прикусив нижнюю губку.
– Ты помнишь, чтобы хоть раз кто-то шутил подобным образом во время магических состязаний? – с отчаянием в голосе спросила юная эльфийка и, когда Амин покачал головой, добавила: – Ты и сам не веришь в то, что сказал… Если это шутка, то они-то здесь зачем?
Зелина указала на четверых появившихся на Арене людей в мантиях Целителей. Они неторопливо подошли и встали позади за спинами соревнующихся магов-алхимиков. По-видимому, все действительно было очень и очень серьезно…
Отец и сестра Элениэль пристально следили за всем происходящим. Амин понял, что пытаться отвлечь их сейчас было абсолютно бессмысленно.
Хотя между всеми алхимиками чувствовалось что-то неуловимо общее – все они совершенно не походили друг на друга. В центре Арены находился самый пожилой – седая борода спускалась почти до пояса, а из-под кустистых бровей было совсем не видно глаз. Смуглая кожа выдавала в старике уроженца дальних стран. Справа от него сосредоточенно перебирал пробирки мужчина средних лет, тяжелая фигура и черты лица которого скорее подошли бы воину, нежели магу. Чуть дальше находились столы юноши и девушки примерно того же возраста, что и Амин. Девушка, пожалуй, была даже несколько моложе. Однако, как ни странно, нервничала она куда меньше, чем юноша, чьи дрожащие руки и вспотевший лоб ясно выдавали волнение. Слева от центра все еще изучал пузырек с ядом стройный эльф. В отличие от людей он не поспешил схватиться за колбы и пробирки, стоявшие на его столе, а продолжал внимательно вглядываться в мутную жидкость, губы его при этом беззвучно шевелились. И наконец, между ним и Элениэль расположился еще один маг-человек – по виду ему перевалило за пятьдесят лет, голова была начисто выбрита, а обнаженные до плеч руки покрыты причудливыми татуировками.
Амин недолго рассматривал остальных участников – как и родные Элениэль, он очень переживал за эльфийку. Поэтому юноша даже вздрогнул от неожиданности, когда ведущий торжественно объявил о том, что время истекло, и алхимикам необходимо принять сначала предложенный им яд, а затем составленное противоядие. Отведенные полчаса промелькнули как одно мгновение.
Гул, который стоял над трибунами, смолк, как только первый из алхимиков – им оказался бородатый старик – не спеша поднес ко рту пузырек и выпил его, перевернув затем вверх дном, чтобы показать, что не осталось ни капли. Затем так же медленно маг поднес ко рту колбу с приготовленным составом и отхлебнул из нее. Можно было подумать, что он опасается приготовленного противоядия куда больше, чем яда. Немного подождав, старик сделал еще один глоток, после чего поставил колбу на стол. В тишине прошла еще минута, а затем маг торжественно вскинул руки – и зрители восхищенно взревели в ответ. Приготовленное алхимиком средство оказалось правильным.
Воодушевленный примером старого мага, его ближайший сосед, похожий на воина, одним залпом осушил склянку с ядом, а вторым – сосуд со своим противоядием. Зрители вновь умолкли – но через несколько секунд на лице волшебника неожиданно появилась гримаса боли, а затем он схватился за горло, изо рта пошла зеленая пена, и мужчина рухнул на песок, корчась в судорогах.
Тут же к нему бросились два целителя, стоявшие рядом. Один из них крепко схватил несчастного и, запрокинув голову, с видимым трудом разжал стиснутые челюсти. Второй влил в рот неудачливому алхимику несколько капель из пузырька, который достал из мешочка на поясе. Очевидно, в нем находилось заранее составленное противоядие. Оно подействовало – судорожные подергивания постепенно стихли, посиневшее было лицо вновь посветлело, дыхание стало ровным – все это во всех подробностях отражалось в магической сфере, парившей над ними.
– Бедняга, – негромко прошептала Зелина.
– Неумеха, – процедил пренебрежительно ее отец. – Такие маги-недоучки достойны презрения, а не жалости!
Следующим был черед молодого алхимика. Он держал в дрожащей руке яд, а другой рукой вытирал взмокший лоб. На лице юноши, и без того испуганного, после несчастного случая с предыдущим участником появилось выражение откровенного ужаса. Несколько раз он нерешительно подносил пузырек к губам и тут же отдергивал. Внезапно молодой человек швырнул склянку на песок и бросился прочь с Арены.
– Вы все знаете правила состязаний! – прогремел вслед ему голос незримого комментатора. – Отказ от участия означает понижение в магическом ранге на две ступени! Одумайся, несчастный, пока не поздно!
Но юноша уже скрылся. Амин невольно посочувствовал бедняге – парень явно переоценил свои силы, и теперь пройдет самое меньшее лет пять, прежде чем он вновь поднимется до утерянного за несколько мгновений статуса. Тем более что опасности для жизни участников, очевидно, особой не было – если вдруг кто-то из алхимиков ошибался, то наготове у «скорой помощи» было действенное противоядие.
Девушка, которой теперь предстояло продемонстрировать свое мастерство, пыталась казаться спокойной, однако и ее выдавала дрожь в руках и напряженно стиснутые зубы. Она едва не уронила – случайно – свой яд, но тем не менее донесла его до рта. Чуть поколебавшись, она выпила содержимое и замерла.