Дробот согласовал вопрос с комиссаром полка, и скоро три группы ушли в темноту.
Минут через двадцать группа Васи добралась до селения. Со страхом постучал мальчик в дверь крайнего дома. Молчание. Постучал в окно. Тишина. Стукнул сильнее. За дверью завозились. Простуженный голос спросил:
— Кто здесь?
— Дяденька, откройте, мы от Красной Армии.
Дверь скрипнула. Вася вошёл в сени и тихо сказал невидимому собеседнику:
— Полк наш окружён. Продовольствия нет. Не можете ли чем помочь?
— А ты тоже солдат? — недоверчиво спросил голос.
— Я сын полка.
— Та-а-ак. Слышали мы, что в Круглой роще красные застряли… Мешок есть?
— Вот он.
— Давай.
Невидимый собеседник скрылся, долго пыхтел, уронил что-то в темноте и, наконец, вынес мешок. «Полпуда, не меньше», — обрадовался Вася.
— Ну спасибо, дяденька.
— Какой я тебе дяденька, когда я тётка Марья.
— Извините, тётя Маша, обознался.
— Простыла я, вот и голос такой.
— Тётя Маша, немцы на селе есть?
— Пришли перед вечером, человек двадцать. Правление колхоза заняли, телефон провели. Ты по левой стороне не ходи, попадёшься. Иди по правой да в двери не громко стучи — народ пугается. Стучи в окно потише, никто ведь не спит. Мешок-то донесёшь?
— Я не один.
— Понятно, ну иди.
…И на этот раз ребята выручили в трудную минуту.
Около часу ночи вернулась дальняя разведка. Оказалось, что в большом селе, лежащем на восток от нас, расположились два вражеских полка. Но селение можно осторожно обойти.
Я задумался. Обидно пройти мимо врага и не уничтожить его.
Наконец часов около трёх удалось связаться со штабом. Генерал, выслушав меня, решил вопрос по-своему, по-панфиловски:
— Не делайте вид, будто спасаетесь, — сказал он, — идите смело! Вражеские части, которые вам попадутся, уничтожайте, а мы отсюда огоньком поможем.
Всё сразу изменилось. Одно дело выходить из окружения, другое — бить врага с тыла.
Выполняя приказ комдива, мы внезапно напали на гитлеровцев и после короткого ожесточённого боя прорвались к своим.
Утром я докладывал генералу о выходе из окружения. Панфилов интересовался всеми подробностями и особенно расспрашивал о наших ребятах, сделавших так много для полка.
— Молодцы ребятишки, — заключил генерал. — Все ли целы выскочили?
— Все целы. Петя Захватаев даже лошадь приобрёл, но её у него отобрали.
— Правильно, зачем ему лошадь. А где тот малец, который со мной чай пил?
— Вот он-то и отобрал лошадь у Пети.
— Ну-ну? — Иван Васильевич улыбнулся и, предчувствуя что-то забавное, поудобнее уселся на стуле.
— Когда ваш артогонь, товарищ генерал, отсёк от нас противника и мы почувствовали себя в безопасности, я остановился, чтобы пропустить полк. Смотрю, в самом конце колонны движется немецкая полевая кухня. «Что, — думаю, — за диво. Кому нужно было в такой горячке кухню увозить?» Подъехал поближе, на передке сидит Вася-поварёнок. Спрашиваю его: «Зачем кухню увёз?» Как вы думаете, что он мне ответил? «Как же не увезти, товарищ майор? Кухня очень хорошая. У нашей кухни один бачок, а здесь три. Можно сразу и щи и кашу варить и чай кипятить». — «А лошадь чья?» — спрашиваю. «Петьки Захватаева. Я у него отобрал. Уж мы помучались, пока запрягали. Упряжь немецкую не знаем, а всё-таки кухню увезли».
Генерал расхохотался.
— Вот это хозяин!
Мы заняли новый рубеж. Дед Игнат с Васей обновили трофейную кухню. Они приготовили гречневую кашу, заправили её маслом, переложили в термосы и успели до прихода связного вскипятить чай.
Часов около трёх утра пришёл связной, прицепили кухню и поехали. Было очень сыро и холодно. Вася съёжился, клевал носом, а потом устроился между термосами и заснул.
Ехали долго. Наконец дед не вытерпел и обратился к солдату:
— Ай дорогу потерял?
— Кажись, и правда потеряли! Похоже, что мы поворот пропустили.
— Эх ты, голова! Что делать будем?
Но тут послышались голоса. Оказалось, что кухня приехала к позициям третьего батальона, где горячую пищу тоже ждали с нетерпением. Термосы моментально пошли по рукам.
— Черти, что вы делаете? — кричал Игнат. — Это не ваша каша — это первому батальону.
— А мы разве не люди? — отвечали ему. — Наша кухня должна была прибыть к трём часам, а сейчас уже пятый.
Видя, что сделать ничего нельзя, Вася помчался к командиру батальона.