«Эх, в вилку попали, — невесело подумал я. — Ещё одна мина — и первый батальон останется без завтрака». Но двуколка рванулась вперёд, а мина взорвалась как раз там, где она только что стояла. Я облегчённо вздохнул: «Молодец ездовой, ловко вышел из переделки. — Но кто бы это мог быть?»
Я перебежками проскочил опасное место, догнал двуколку и удивился — на козлах сидел не солдат, как обычно, а двое: паренёк лет четырнадцати в офицерском кителе и дед с длинной седой бородой, в морском бушлате, с трубкой в зубах.
Миномётный обстрел становился всё яростнее. Разрывы приближались к повозке, и тогда дед, не выпуская трубки изо рта, сказал:
— Держи под откос, там поспокойнее.
На мой удивлённый вопрос, кто они такие, старик ответил:
— Это мой внучек — Васятка. Отец его воюет, мать ещё в сороковом году умерла. Как только немцы к нашей деревне подходить стали, забрал я Васятку и пошёл к своим. Годочков мне много, но я в империалистическую войну на флоте коком был, и здесь меня к кухне приставили. Что ж, думаю, покормлю солдатиков как следует. Они врага бьют, и моя доля в этом есть. Правду сказать, один бы я с этим делом не справился, да внучек помогает. Он и кухню растопит и за лошадью посмотрит. По-морскому говоря, он вроде капитана — лошадью управляет, а я, — дед усмехнулся в бороду, — а я при нём штурманом состою.
Я пригляделся к «капитану». На первый взгляд — ничего особенного. Мальчик как мальчик. Лицо круглое, нос пуговкой, но глаза! Большие, светло-серые, они глядели открыто и прямо. В уголках рта прячутся ямочки. Этот ясноглазый мальчишка был, видимо, и смешлив и настойчив. В общем Вася пришёлся мне по душе.
Овраг кончился. Дальше ехать на лошади было нельзя. Васятка спрыгнул с козел и отдал деду вожжи:
— Ты, деда, подожди здесь, а я сейчас передам по цепи, чтобы высылали сюда людей за термосами.
И ловко пополз вперёд.
С трудом добравшись до первого батальона, я рассказал капитану Булатову о встрече.
Комбат засмеялся.
— У нас его так и зовут: «Васятка — солдатский кормилец». Они с дедом Игнатом у нас уже три недели, и ни разу солдаты не оставались без горячей пищи. Васятка — сущий чертёнок, ничего не боится. Я деду не раз говорил, чтобы он берёг внука. В батальоне людей не хватает, и они нам здорово помогают.
Наступление гитлеровцев усиливалось. Атаки следовали одна за другой, а мы, изматывая врага, постепенно отходили. Первой заботой на новом оборонительном рубеже было оборудование наблюдательного пункта. Найти его в равнинной местности не всегда удавалось. На одном из таких рубежей в районе селения Тимково меня вызвал к телефону командир первого батальона капитан Булатов:
— Товарищ майор, НП нашли — прямо загляденье.
— На кого заглядываетесь?
— На фрицев, конечно. Прямо как на ладони, только до нас добраться трудно. Всё кругом простреливается.
— Ничего, доберусь.
Добраться оказалось очень трудно, но рискнуть стоило: наблюдательный пункт, оборудованный в полуразрушенном сарае, стоявшем на пригорке, действительно оказался очень удобным.
Войдя в сарай, я осмотрелся. У западной стены в проломе укреплена стереотруба. В земляном полу вырыто укрытие. Толково сделано, ничего не скажешь! Полуразрушенный сарай едва ли мог привлечь внимание противника. Поэтому наблюдение за противником можно было вести беспрепятственно. День выдался напряжённый, о еде некогда было и подумать.
Только к вечеру я спросил у капитана Булатова:
— Капитан, когда будете людей кормить?
Тот ответил раздражённо:
— Кабы я знал! Видите, что кругом делается? Авось ночью проберётся к нам кухня, а пока ремни подтягиваем.
Конечно, воевать и с подтянутым ремнём можно, но в дырявом сарае свободно гулял ледяной, пронизывающий ветер. Нас было человек семь. Сказать, что мы хотели есть, — мало, мы были голодны как волки, а главное — закоченели так, что зуб на зуб не попадал.
Какая-то возня около сарая привлекла моё внимание.
— Что там такое? — спросил я.
В ответ послышался бодрый голос моего ординарца:
— Товарищ майор, термос прибыл!
Двое связистов внесли большой термос. Вслед за ними показалась круглая курносая физиономия мальчишки.
— Вася, неужели один добрался? Как ты узнал, что мы здесь? — забросали его вопросами бойцы.