— А у тебя чайника нет? — смахнула она прядь со лба и озадаченно огляделась.
— Не обжился еще, сейчас возьму у коллег, принесу.
— Ой, а мы тебе сальца домашнего посола привезли, на жаре испортится, холодильника тоже нет?
— Как видишь, но в ближайших планах в пункте номер один у меня стоит. А пока я там с комедантом общежития договорился, если что, у нее в холодильнике схороним.
Не раскрывать же мне им сразу прямо всё.
— Ну ничего, мы с отцом тебе копим на холодильник.
— А вот это лишнее, лучше себе телевизор новый купите. Цветной.
— Да у нас пока и «Рубин» нормально работает, холодильник тебе нужнее.
Теперь говорила только мать. Похоже, с цветным телевизором я угадал, оно и понятно, родичи — люди простые, по достатку среднестатистические, а в 78-м далеко не у каждой сейчас семьи цветной телек имеется, хотя цветное вещание в стране появилось уже лет как десять назад, а то и больше.
Серый, видя, что у меня нарисовались дела семейные, благоразумно попросил поводок, выказав желание выгулять Мухтара.
— Жарко, своди его на речку, — сказал я.
Когда он ушел, отец хмыкнул:
— Почему твой подчинённый выглядит как школьник? Взрослых тебе не доверили?
— У кинолога нет подчиненных, даже пёс — напарник и коллега. Можно сказать, равный. Знаешь такое слово? Равный. Или вас в армии только командовать учат?
Тот сделал вид, что скрытую претензию вовсе не заметил.
— Я говорю, мать, ерунда это. А не работа. Вот спрашивают у меня мужики и соседи, как там твой сын службу тянет. А я им что отвечу? Собаку выгуливает.
— А для тебя так важно, что подумают другие? Ты уже слишком взрослый, чтобы заморачиваться этим.
— Не паясничай, — выдохнул батя, — мы в тебя с матерью все вложили, чтобы ты человеком вырос.
— А я у вас урка, не работаю, бичую и ваши деньги пропиваю?
— Еще бы ты уркой вырос… — угрожающе протянул он, но снаряд снова не попал в цель.
— Ну вот и договорились. Ты не лезешь с наставлениями, а что соседям и мужикам говорить, я тебя научу. Вот… Можешь им газетку подарить.
Я протянул ему экземпляр «Красного Зарыбинска», тот прессу скептически взял, развернул и замер. Когда увидел на развороте крупным планом фотоизображение меня и Мухтара.
Даже крякнул.
— Мать, дай очки.
Прочитал. Посопел, вытер рукавом взмокший лоб.
— Ну-у… Не ожидал, если честно.
— Значит, с соседями вопрос решен?
Отец, видимо, не решил, нахмуриться ему, фыркнуть или всё же порадоваться, поэтому в лице не изменился.
— Ничего я им показывать не буду, так расскажу, — пожевал губу, добавил: — Затреплют газету, я ее в семейный архив положу.
И убрал номер в карман сумки, бережно ее свернув, будто это был ценнейший древний свиток, дающий силу, уверенность в себе и прочую родительскую магию.
В это время в дверь постучали.
— Войдите, — крикнул я.
Это была кадровичка. Сегодня она выглядела особенно прекрасно. Форма ее красила, особенно перешитая и четко подогнанная по соблазнительной фигуре. Сверкала звёздочками на погонах и обворожительной улыбкой. Солнышко, что протиснулось за ней в приоткрытую дверь, сияло бронзой в ее волосах. Загорелая и подтянутая женщина смотрелась жемчужинкой ГОВД, сильно отличаясь от среднестатистической советской женщины. Батя раскрыл рот.
— Ой, извините, — хихикнула Мария. — Александр Александрович, я слышала, к вам родители приехали.
— Ну? — уставился я на нее вопросительно.
— Я вам тут чайник принесла, чаевничать наверняка будете. Вот… — она прошла к столу и поставила чайник.
Вернее, не прошла, а продефилировала. Перекаты ее ягодиц проплыли рядом с батиным лицом. Тот так и сидел, раскрыв рот. Ах ты, хитрая птичка.
— Спасибо, позже занесу, — кивнул я, а про себя подумал, неужели она на знакомство с моими родителями замахнулась?
Но Маша оказалась на высоте, марку держала и ничего такого не делала, чтобы навязаться.
— Александр Александрович, я потом сама у вас его заберу. Все, все, ухожу, — подпорхнула кадровичка к двери уже быстрее, чем к столу.
И скрылась прекрасной бабочкой за дверью.
— Хм-м… — чесал батя макушку. — Это… это кто был?
— Коллега. Инспектор кадров.
— Целый старший лейтенант тебе чайники носит?
— Да ерунда, — отмахнулся я. — Милиционеров ведь много, а кинолог один.
На этом посещения не закончились. Снова стук, и снова я крикнул, чтобы входили.
— Саныч, — дверь распахнулась, но солнце перегородил Баночкин. — Там это самое… Кражу заявили. Там, вроде, ерунда, но ты сам говорил, тебя везде звать нужно, даже на малозначительные. Чтобы это самое… Показатели поднять ты собирался.