— Не сегодня, Миха, видишь, у меня родители, да и Мухтар занят — купается.
— Понял, — кивнул старлей и попятился на выход. — Здрасьте.
Кивнул он моим родителям.
— В сводку-то меня не забудь вписать, — распорядился я уже ему вдогонку. — И следаку напомни, чтобы в протокол включил мое участие.
— Сделаем, — старлей ушел.
Немая сцена… Мать тихо охала, у бати на лице читалась напряженная внутренняя работа. Казалось, я даже чувствую запах жженых мозгов. Не знаю, как на самом деле они должны пахнуть, но на подсознании чувствовал. Но оказалось, что и это еще был не финал.
Баночкин вдруг через пару секунд вернулся и спросил:
— Там это самое… Забыл совсем, Саныч, к тебе узбек пришел. Пускать?
— Какой еще узбек? — вскинул я бровь.
— Да не знаю, нервный какой-то. Говорит, что у него друг тут кинологом работает, а я его, видите ли, не пускаю.
— А что он еще тебе сказал?
— Да ругался на своем, таджикском. А по-русски сказал: «Чтоб у тебя батур отсох».
— А! Это Нурик. Пропусти.
— С машиной?
— С какой еще машиной?
— Ну он на грузовике приехал. Груз, говорит, тебе привез.
— Быстро управился шельмец. Конечно, с машиной. Пойду встречу его, — я повернулся к изумленным родителям. — Сидите здесь, скоро буду. Дела не ждут.
Вышел за ворота, там козырно облокотившись о крыло ГАЗика стоял Нурлан.
— О, Мороз! Принимай товар!
— Так быстро? — приятно удивился я.
— Ну а чо тянуть-на? Казах сказал, казах сделал! Как и договаривались… Сотка с тебя за холодос, и мне на курево и на бензин сколько не жалко.
Я прищурился. Своего Нурик не упустит, тут надо ухо востро держать.
— Бензин-то у тебя тыренный.
— Ну так, а время же я потратил, — не теряясь, ответил тот.
— Да не ной, брат, вот тебе полтинник сверху, купи домой что-нибудь пожрать. Сдачу себе оставь.
— О, Мороз, прямо от души, брат! Зарплату получил?
— Премия, — улыбнулся я
Это очень вовремя я изъял у горе-бандитов наличность, которую им заплатил Интеллигент за нападение на меня.
Мы с Нурланом открыли деревянные, тяжелые ворота. Такие старые, что казалось, они защищали ГОВД еще во времена нашествия Мамая. В голове снова отложилась хозяйственная мыслишка, что я бы на месте Кулебякина суетился перед городскими или областными властями и выбивал новое здание.
Поднапрягшись, вытащили мы с Нурланом холодильник из кузова.
— Ты не смотри, что он списанный, — заверил Нурик. — Работает — ого-го. Еще нас переживет.
— Знаю, — кивнул я, вспомнив, что в мое время частенько встречалась неумирающая «Бирюса» возраста среднего милицейского пенсионера.
Затащили холодильник в мою конуру.
— О, тетя Лена, дядя Саша, здрасьте! — улыбался Нурик.
Мы поставили прибор в угол, я включил его в заранее купленный удлинитель. Холодильник заурчал. Работает, ну и отлично. Нурик давно говорил мне, что знает места, где можно по дешевке бэушный, но сносный холодильник купить. Все предлагал скинуться, чтобы нам в комнату поставить, но я сказал, что в комнате у нас места и так мало, а Василина Егоровна нам полку у себя выделила. Пока обойдемся. А вот на работу, сказал тогда я, было б хорошо, мол, там и псу он тоже требуется. Но все денег на покупку не было. А как разбогател, вернувшись домой из тех гаражей под утро, не стал ждать и сразу разбудил Нурика, сунул ему деньгу и велел везти холодильник, что он сегодня и сделал. Я не ожидал, что так быстро, но оно и лучше.
У меня своё показательное шоу получилось, хоть и экспромтом.
— Ну вот, — я глянул на родичей. — А вы волновались… Будет теперь где сало хранить.
— Ой сынок, — всплеснула руками мать. — Какой ты молодец. На вот, — она протянула мне две смятые двадцатьпятки. — Потратился небось. Возьми на покушать.
— Не надо, мам, — назвал ее так и меня ничуть не покоробило, а даже наоборот, вроде как, понравилось, — отвел я мягко ее руку и добавил. — Лучше вот. Возьмите. Телевизор себе купите, наконец, нормальный.
Я вытащил из кармана и протянул ей пять сотен.
— Ой, да ты что? Не надо, не надо! Откуда у тебя такие деньги, сынок? — с тревогой переспросила она.
— Премию дали, улыбнулся я, — и, хмыкнув, добавил: — За хорошую работу. Советское государство ценит молодых специалистов и неустанно заботится о них.
Не стал я им рассказывать, что с зарплаты, да хоть даже и с премии, вот так о родителях не позаботишься. Ничего, будем надеяться, не последний барыш. Сан Саныч здесь копейки считать не будет.
Мать пыталась отнекаться от денег, охала и ахала, говорила, что это слишком много, ведь у них есть кое-какие сбережения. Мы в итоге «сторговались» с ней на трех сотнях, которые мне все же удалось впихнуть ей в карман сумки.