Ну да, конечно, всё с голодухи.
— Серый, — я повернулся к своему помощнику и подмигнул. — У нас есть свободные камеры?
— Третья как раз освободилась, — закивал Серый.
— Там же Иванов, вроде, сидел?
— Так на расстрел утром увели… — с серьезным лицом тихо проговорил Серый.
— Не надо меня в камеру! — встрепенулся пацаненок. — Не хочу в тюрьму!
— Этот тебе сказал по карманам шарить? — я тем временем показал Ляпкину фотографию Интеллигента.
— Он самый, — выдохнул тот. — Подошел на улице, мороженое купил, газировки. Потом сказал, что если хоть копеечку смогу незаметно вытянуть у людей в автобусе, то купит мне пистолет, который пистонами стреляет. Я давно такой хочу…
— А потом что было?
— Я сначала отказался, ответил, что милицию боюсь, а он сказал, что ничего мне не будет, даже если поймают. Скажешь, говорит, что за конфетками полез. Ой, — он снова испуганно глянул на меня, но я кивнул, и он продолжил: — Я и согласился. Ну мы сели в автобус, он купил мне билет. Я попытался утащить кошелек, а он стоял поодаль и смотрел. Меня вот поймали, а он…
— Что?
Начинающий воришка развёл руками.
— Исчез.
— И раньше ты его не видел и где искать не знаешь?
— Честное пионерское…
— Ладно, иди домой и больше не воруй. Если что, третью камеру мы пока придержим. Пусть пустая будет, на всякий случай, если ты вдруг меня ослушаешься.
— Никогда в жизни не буду воровать, дяденька милиционер, даже конфеты, — одним духом выпалил тот.
— Конфеты можно, — улыбнулся я. — Если они — у тебя дома.
Пацан ускакал, а я спросил у Серого:
— Хорошо его знаешь?
— Да не особо, в одной школе учимся, — пожал тот плечами, а потом важно добавил: — Всех малолеток не упомнишь.
— Я вечером зайду к вам с Алёной. Грамоту сам твою покажу ей и вручу. Дома, если что, будь.
— Конечно, буду, — засветился Серый. — Ради такого…
А я подумал, что в чём-то они с этим Ляпкиным очень похожи.
Я заскочил в кулинарию и купил торт — выбрал «Ленинградский». Уж если поздравлять Серого с получением грамоты, то как положено, со сладостями и чаепитием.
Еще это чаепитие нужно мне для наведения мостов с его сестрой. Уже совсем скоро пресловутая дата — тринадцатое июня. А я пока даже не придумал, как мне с Алёной провести этот день вместе, чтобы предотвратить ее гибель. А ведь уже давно пора контакт наладить. Вручение грамоты — хороший повод попасть на семейное чаепитие, тем более, в СССР торты все любят. Даже я полюбил, хотя в той жизни сладкое не жаловал.
А чтобы чаепитие было интереснее, заскочил еще в магазин «Вина-воды» и купил бутылочку крымского вина. Хотел взять грузинского, но такого добра не имелось. Не хватало для полного комплекта только букета цветов. Но пока он будет неуместен.
До дома Серовых добрался на такси, теперь я мог себе позволить такой транспорт.
Зашел в парадную, звонил долго. Дверь мне открыл Серый.
— Ты чего вышел? — свел я брови. — Договаривались же, чтобы сестра открыла.
— Да я из комнаты спецом не выходил, а она меня все равно докричалась. Видите ли, она занята! Бесит, блин!
— Ладно… проехали, может, и вправду занята.
— Ага, как же! К ней подруга заявлялась, сидят, языками треплют, — завёл тот глаза к потолку. — Нормальные девушки выкройками делятся, рецептики обсуждают, а эти — про комсомол, космос и прочие достижения.
— А что за подруга? — насторожился я, потому что голос, который доносился из кухни, мне показался знакомым.
Не так уж много народу здесь я знал пока что. Чей же голос?
— Да проходи. Сейчас сам увидишь.
Я разулся, глянув на себя в зеркало, поправил челку, хотя она и так была в порядке, и пошел на кухню.
Серый проскочил вперед и крикнул:
— Алёнка! У нас гости! Сан Саныч пришел!
Я вошел на кухню.
— Здравствуйте, Саша, — лучезарно улыбнулась мне подруга Алёны, — как там Мухтар поживает?
Глава 5
На меня смотрела журналистка.
— С Мухтаром все хорошо, — улыбнулся я девушкам, — здравствуйте, Ася, здравствуйте, Алёна Сергеевна.
— Пф-ф… — скосила смешливый взгляд на подругу Пичугина. — Алёна Сергеевна, ха-ах! Гляди-ка, прямо фифа…
В компании подруги и на кухне Пичугина выглядела гораздо раскрепощеннее, чем тогда в ГОВД.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — подчеркнуто вежливо и с холодком проговорила хозяйка (видно, мое знакомство с ее подругой ее несколько поддело). — Что вы хотели?
— Принес записку для вашего мальчика. А точнее, грамоту.
Я поставил на стол торт и бутылку вина, торжественно извлек из портфеля (его я так и не успел отдать Кулебякину после аттестации и бессовестно им сегодня воспользовался) грамоту и, кивнув на угощение, добавил: