— Ага… — кивнул я. — Опроси свидетеля, а я тут еще пока осмотрюсь.
Иван вышел, а я заметил, что мои глаза окончательно привыкли к полумраку. Можно было, конечно, разблокировать воротины и распахнуть их на полную, впустить больше света и воздуха, но я до приезда следака не имею права изменять обстановку на месте происшествия. Да и вообще без понятых, протокола и прочей процессуальной ерундистики не имел полномочий сюда соваться. Могу лишь только, как пишут в инструкциях, охранять место происшествия и при необходимости принимать неотложные меры по сохранению следов и возможных вещественных доказательств. Например, если хлынет дождь, а крыши над головой нет, надо накрыть следы. Или всех отогнать, если, допустим, следы обнаружены в общественном месте. Это я недавно вычитал в книжках, что имелись у меня в кабинете. В справочнике следователя и в учебнике по криминалистике, в разделе «Криминалистическая тактика».
Когда я начал активно выезжать на происшествия, пришлось теорию подтянуть и погрузиться с головой в специальную литературу. Не всегда у меня получалось оперативно призвать на помощь теоретические знания Сашка (наверное, еще и потому, что он был двоечником), а в разгаре дел хотелось самому владеть тонкостями ментовской работы.
И сейчас, исследуя гараж, я двигался со знанием дела, стараясь не оставлять никаких признаков своего в нем присутствия. Я прекрасно знал, что грязный бетонный пол под моими ногами — очень плохая следовоспринимающая поверхность. С одной стороны — это гуд, мои следы не останутся, можно всё по периметру обойти. Но с другой, следы обуток иных лиц, как раз тех, кто мог убить этих гавриков, тоже хрен разглядишь. В том, что их убили, несмотря на накрытую поляну, я не сомневался. Не верю я в такие совпадения. Наверняка отравили или еще что-то…
Сколько ни осматривался, ничего сверхподозрительного не нашел. Тогда обшарил трупы. Находка обычная: пачка «Примы», кошелек с мелочью и несколькими рублями, расческа с отломанными зубчиками. Еще было по пропуску на мясокомбинат у обоих (покойные там трудились).
Подошел к мотоциклу. Нашел в гараже суконные верхонки и надел, чтобы не оставлять следов рук. Стал осматривать технику.
Так, а это что такое? Зажигание включено, но при этом никакие индикаторы не горят. Аккумулятор, выходит, сдох. Я открутил пробку бензобака, сунул туда нос. Паров бензина почти нет. Покачал мотоцикл из стороны в сторону — совсем не слышно, как плещется бензин, получается, что бак пустой.
Все ясно…
Готов поспорить, что причиной смерти у гавриков будет отравление угарным газом от заведенного мотоцикла. Гараж капитальный, ни окон, ни щелей. При закрытых дверях и заведенном мотоцикле вполне себе легко словить смертельную дозу СО. Если вдуматься, то именно на это всё и указывало. Бензин выгорел, и мотоцикл заглох с включенным зажиганием, потому и аккумулятор сел. Ну а со стороны все это выглядит очень даже похожим на несчастный случай. Дескать, мужички напились, уснули и не проснулись. А моцик зачем завели? Да кто ж их, пьяных, разберет? На такой вопрос и ответа искать не станут.
Интересно… Я снова оглянулся на гараж и смирно лежащие тела. А как их заставили надышаться угарным газом на самом деле? Не поверю, что двоих кабанов срубило в сон с двух пузырей, тем более, что одна бутылка еще на треть не опустошена. И не похоже, что их связывали или удерживали насильно. Ни синяков, ни ссадин я не нашел — значит, по тыквам их не били. На запястьях тоже никаких следов от веревок или чего-то еще.
Дело ясное, что дело темное… Совсем как с суицидом Интеллигента.
Правильно. Надо искать общее, а что там с Интеллигентом? Именно. Что если их опоили, как и его? Этим… забыл, как называется… Не мукалтин, а… мусцимол, вроде, ага… Надо будет проконтролировать и это вскрытие. Обращусь к Тамаре Ильиничне, она тетка, может, и странная, со змеей, пауком и прочими прибабахами, но что касаемо работы — дельная. Общий язык я с ней нашел через колготки, и это гуд.
Снаружи послышался узнаваемый звук двигателя УАЗика. Наши прибыли. Скинув с рук верхонки, я скоренько выскочил из гаража, будто и не углублялся в него, а так, на пороге постоял, поглазел.
Из милицейского бобика вывалилась оперативная группа. Мухтар поприветствовал их басовитым лаем. Прокурорский следак в синей форме с непривычки немного труханул и на миг спрятался за участкового. Но, поняв, что собака не бездомная, а холеная и вообще — служебно-милицейская, набрался смелости и, гордо расправив петлицы, вышел вперед. Чинно и важно огляделся на правах старшего опергруппы. Это был тот самый Федор Леонидович, который делал осмотр места происшествия по псевдосуициду Интеллигента. Мужик вполне себе взрослый, а в звании всего лишь лейтенантском (на прокурорском языке — юрист третьего класса). Помнится, он тогда еще на Леночку-судмедэкспертшу поглядывал, а она ему тоже незаметно улыбалась. Но сейчас Леночки не видно.