— В канистре много осталось?
— А?
— Много тяпнул?!
— Там хватит… — Митька захлебнулся ветром, долго кашлял. — Всем хватит! Поехали обратно.
запел во все горло Митька; душа его ликовала: не пропал.
Колька терпел, терпел, отдал ему рычага и занялся канистрой. Отпили немного, смерили проволочкой — сколько осталось. Еще малость отпили.
Доехали, как по горнице босиком прошли: легко и весело.
Их ждали, их давно ждали. Всем скопом кинулись перетаскивать продукты в избушку. Зеленую канистру занес сам начальник и поставил под нары. Шумно сделалось в тесной избушке.
Хмельной Митька начал куражиться.
— Начальник, заметку в «Трудовую вахту»: «Исключительный поступок Митьки Босых». Я же мог вполне повернуть назад! Мог? Мог… И мне говорили, что не доедешь. Я их послал вдоль по матушке и поехал, пала. Я же вполне мог дуба дать! И вы бы куковали тут…
— Сколько выпили? — спросил начальник у Кольки.
Колька хмурился: хотел казаться трезвым. Ну если и выпил, то так — самую малость, для согрева.
— Не знаю, — сказал он. — Расплескалось много.
Начальник заглянул в канистру, взболтнул содержимое…
— Полтора литра. — Достал блокнот, записал. — С получки вычту.
Всем налили по полстакана спирту. Митьке не налили.
— Хватит, — сказал начальник.
Митька взбунтовался, полез к начальнику:
— Так? Да? Я же чуть не погиб, пала!..
Начальник выпил свою порцию, скривил большой рот, закусил хлебом.
— Большеротик! — горько орал Митька. — Я же привез, а ты…
— Спокойно, Босых. Заметку напишу, а спирту не дам. Ты свое выпил. А то будешь не Босых, а — Косых.
Огромный Митька сгреб начальника за грудки.
— Да я же мог весь выпить!..
Начальник оттолкнул его. Митька снова попер на него с кулаками… Начальник, невысокий, жидкий с виду мужичок, привстал, не размахиваясь, ткнул Митьке куда-то в живот. Митька скорчился и сел на нары. С трудом продыхнул и пожаловался:
— Под ложечку, пала… Ты што?.. Налей хоть грамм семисит?
Все посмотрели на начальника.
— Нет, — сказал тот. — Все. Иди ешь.
— Не буду, — капризно заявил Митька. — Раз ты так — я тоже так: голодовку объявлю, пала.
Засмеялись. Начальник тоже засмеялся. Смеялся он неумело, по-бабьи звонко. Он редко смеялся.
— Хошь, счас всем скажу? — спросил вдруг Митька, угрожающе глядя на начальника. — Хошь?
— Говори, — спокойно сказал тот.
— Нет, сказать?
— Говори.
— А-а… то-то.
— Что «а-а»? Говори. — Начальник внимательно, с усмешкой смотрел на Митьку. Ждал.
Все стихли.
Митька не выдержал взгляда начальника, отвернулся…
— Сижу на нарах, стас мечу! — запел он и полез на нары. Еще раз напоследок попытал судьбу: — Пиисят грамм? И — ша! И ни звука. А? Иван Сергеич?
— Нет.
— Все — убито, Бобик сдох. Да ты начальничек, ключик-чайничек!.. — еще пропел Митька и затих, заснул.
— Ну, Митька… Откуда что берется? — заговорили лесорубы.
— Посиди там — научишься.
— Да, там научат.
На начальника посматривали с интересом: что такое знал о нем Митька?
Начальник как ни в чем не бывало с удовольствием жевал сало с хлебом, запивал чаем.
— Нет, я-то ведь тоже чуть дуба не дал! — вспомнил Колька. Он добавил к выпитому дорогой, и его заметно развезло. — Туда ехал, у меня заглохло. Я с час, наверно, возился… Руки поморозил. А оказывается, выхлоп подлючий снегом забило!.. Бензину налил, выжег его… А сам чуть не сгорел: во! — Показал прожженный рукав фуфайки. — Плеснул нечаянно, он загорелся…
— Прокладку не пробило? — спросил начальник и опять засмеялся неожиданно высоким женским смехом.
— Когда ты забудешь про эту прокладку? Ты што, всю жись теперь будешь?!
— Нет, — серьезно сказал начальник. — Иди спать. А мы отдохнем малость, жирок на пупке завяжется, и пойдем крышу привяжем. А то ее расколотит всю об лесины. Или унесет совсем.
Колька полез к Митьке на нары.
Лесорубы закурили после сытного обеда.
Начальник достал блокнот, устроился за столом, начал писать заметку.
«Самоотверженный поступок шофера Дмитрия Босых и тракториста Николая Егорова».
Написал так, подумал, зачеркнул. Написал иначе: «Лесорубы спасены!»
Опять зачеркнул. Написал:
«Тов. редактор! У лесорубов на 7-м участке еще до бурана кончились все продукты. Им грозила крупная неприятность. И только благодаря умелым действиям шофера Д. Босых и тракториста Н. Егорова продукты на участок были доставлены».
Начальник прочитал, что написал, и остался доволен.
— Иван Сергеич, — спросил один лесоруб, — если не секрет: что такое хотел сказать Митька?
— Митька?.. — Начальник криво улыбнулся. — Мы с ним в одном лагере сидели. Он в моей бригаде был.
— Так вы што… тоже?..
— Двенадцать лет. А Митька теперь шантажирует. — Haчальник снова не сдержался и — в третий раз за этот день — закатился звонким своим искренним смехом. Отсмеялся и сказал убежденно: — Но он ни за что, ни под какой пыткой не сказал бы. Это он спьяну решил малость пошантажировать. Он отличный парень.
— А за что, Иван Сергеич?
— Сидел-то? Сто шестнадцать пополам. Ну пошли, братцы, найдем крышу-то.
Начальник оделся, взял веревку и первый вышел из избушки в крутой, яростный ад.
Буран снова набирал силу. Он, кажется, зарядил на неделю — февральский.