НАЧАЛЬНИК ТИШИНЫ
Инок Всеволод
"Напрасно ставят капканы на пути тех, у кого есть крылья...".
Рукопись "Начальник тишины".
"Звезды, сиявшие в Вифлеемскую ночь, и ныне над нами".
Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский.
Глава первая.
Влас
Заключенный Филимонов Влас уже третью неделю находился в тюрьме закрытого типа, в камере смертников. Сюда его привезли после окончания следствия и вынесения смертного приговора. Нельзя сказать, чтобы Влас очень уж мучился душой. Он тупо и обреченно смотрел на приближающуюся смерть, как затравленный бык смотрит на тореадора. Больше всего теперь Влас мучился от казни временем. Всякий раз, когда надзиратель подходил к двери его камеры, Влас внутренне напрягался, ожидая команды: "На выход без вещей", - и всякий раз, не услышав этой команды, нервно улыбался...
Родился Влас в Москве в конце шестидесятых и был из тех, кто с детства мечтает о счастье всего человечества. Мама вместо колыбельной песни читала ему нараспев горьковскую сказку о соколе из "Старухи Изергиль", а дедушка на памятных фотографиях делал надписи вроде "Желаю тебе стать настоящим советским человеком".
Однако в юношеском возрасте Влас разуверился в советских идеалах, хотя еще продолжал верить в возможность некоего индивидуального честного пути. Но и эта вера была уничтожена при столкновении с действительностью, особенно когда Влас поступил в Высшее Военно-политическое училище. Там он увидел действие только одного закона - закона силы.
Тем временем перестройка, начавшаяся в стране, свергала один за другим все идеологические кумиры, взамен не предлагая ничего определенного. Это "определенное" Влас нашел для себя сам, прочитав вновь переизданные труды Фридриха Ницше. Учение о сверхчеловеке пришлось ему по душе. Убежденным ницшеанцем вернулся Влас к гражданской жизни, уйдя из училища по собственному желанию.
Но жизнь не спешила встать на колени перед новоявленным сверхчеловеком, хотя Влас и был настроен решительно. Он так и заявил однажды другу: "К своей цели я пойду по трупам". Правда, он затруднился бы ответить на вопрос, о какой именно цели идет речь.
Возможность идти по трупам Власу вскоре представилась. Но он оказался плохим сверхчеловеком: срезался на первом же серьезном деле. И вот на это он больше всего злился, сидя в камере смертников. Злился он и на заказчиков, и на жертву, но больше всего он злился на девчонку. "Ну почему, почему я тогда ее не прикончил? Ведь она же наверняка и сдала", - думал Влас.
День тянулся за днем. С утра до вечера Влас бесцельно слонялся по прямоугольной одиночной камере, время от времени присаживаясь на единственный табурет. В 10 часов вечера надзиратель выдавал так называемый "вертолет", то есть переносную деревянную койку без ножек. Влас устанавливал "вертолет" на бетонный пол, кутался в телогрейку, ложился и подолгу не мог заснуть. В шесть утра "вертолет" отбирали, и начинался новый бессмысленный день его жизни.
Однажды вечером, уже после отбоя, когда Влас вертелся на своем жестком ложе, тщетно пытаясь устроиться поудобнее, дверь камеры отворили.
"Что еще за ночные гости?", - подумал Влас. Надзиратель ввел в камеру какого-то человека. Влас безуспешно пытался рассмотреть вошедшего, но не мог по причине слабого освещения, а также потому, что нежданного гостя закрывал собой надзиратель. Тем временем последний объявил:
- Заключенный Филимонов, к тебе подселенец до утра. Его только что привезли, а у нас свободных одиночек больше нет, вот и приказано к тебе.
К сказанному надзиратель обиженно добавил:
- Только "вертолетов" лишних у меня нет.
В голове Власа пронеслось: "Так. Если привели авторитета, то мне светит остаться без "вертолета" и всю ночь, сидя, кимарить".
Надзиратель вышел, оставив Власа один на один с новым соседом. Нет, это был не авторитет, скорее доходяга, и Влас перевел дух: "Буду спать нормально. А этот пусть устраивается, как знает".
Тут новый сосед озадачил Власа.
- Мир дому сему, - сказал он негромко и мягко улыбнулся.
- Слушай, братан, - резко ответил Влас, - спать тебе негде. Вот садись, если хочешь, - он указал жестом на табурет.
Ночной гость тихо и даже как-то изящно прошел мимо Власа и мимо табурета в угол камеры и опустился на корточки, при этом как бы сам себе говоря:
- Птицы имеют гнезда, и звери имеют норы, а Сын человеческий не имеет, где преклонить главу.
"Ну и странный сосед мне попался, - думал Влас. - Какими-то присказками говорит. Уж не свихнулся ли?.. А может, он актер бывший? То-то он мне кого-то напоминает. Слушай, а может это подсадная утка, стукач? Может из меня хотят дополнительные данные выжать?".
- Эй, как тебя там? - обратился Влас к соседу. - А это что за маскарад? Что они тебя в крашеную простыню завернули, что ли?
- В простыню? - сосед улыбнулся. - У меня одежда была такая, в которой здесь не положено, а робу ночью искать не стали, вот и выдали мне эту багряницу. Мне ведь до утра только.
"Какую багряницу? Что он мелет? - недоумевал Влас. - Нет, на стукача этот доходяга не похож. Не стали бы менты такой спектакль закатывать. Смотри-ка, да он - босой".
- А обувь-то, обувь они зачем с тебя сняли?
- Это не они. Это раньше. Меня и привезли сюда без обуви.
- А почему тебя не обрили?
- Не успели еще. Меня ведь недавно арестовали.
- Недавно арестовали и сразу в камеру смертников. Странно все это. Ну, да ладно, - смягчился Влас, - давай знакомиться.
Манерно раскланявшись, Влас представился:
- Убийца Влас, собственной персоной. Приговор - вышка. А как Вас величать, сударь?
Гость, подняв свои большие печальные глаза на Власа, молчал. Тут Влас впервые заметил, что исхудавшее лицо гостя все в ссадинах и кровоподтеках.
"Здорово они его били", - подумал Влас и с иронией в голосе обратился к гостю:
- Ты что оглох? Культурные люди при встрече знакомятся. Чего молчишь?
- Я, - медленно и спокойно проговорил гость, - судия.
- Это что, кликуха такая?
- Нет. Я - твой судия, - так же спокойно и рассудительно ответил гость.
"Ну, все ясно, - мысленно подвел итог Влас, - этот парень - точно сумасшедший. Теперь понятно, почему его менты не хотят здесь на постоянку прописывать. Наверно, утром в закрытую дурку отвезут. А сюда он, видно, случайно попал или с пересылкой. Ну, о спокойном сне можно и не помышлять. Может, он маньяк какой, кто его знает. Нет, уж лучше совсем не спать".
В какой-то момент Власу стало жалко сокамерника, ведь больной человек. Но он сразу же осек себя. Ницше учил презирать таких недочеловеков. И все-таки Влас, то ли из жалости, то ли из приличия, то ли потому, что все равно спать не хотелось, немного смущенно сказал гостю:
- Ну ладно, иди сюда, садись на мой "вертолет", а то ноги-то застудишь.
При этом Влас подвинулся на край "вертолета", освобождая место. Гость подошел и послушно сел, поджав ступни босых ног под себя.
На Власа напало игривое настроение.
- Ну, так что ж, ты меня судить будешь?
После некоторой паузы гость кротко ответил:
- Буду.
- Прекрасно. Начнем-с. Суд открывается, господа присяжные заседатели. Задавайте вопросы подсудимому.
Влас был уверен, что своим игривым тоном собьет гостя. Но тот поднял печальные глаза на Власа и попросил:
- Пожалуйста, расскажите, как все было? - И так он просто это сказал, и столько сочувствия было в его глазах, что Власу захотелось сейчас же все-все про себя рассказать. Захотелось поплакаться, захотелось, чтобы хоть этот дурачок его пожалел.