Мы не должны оценивать это законодательство с точки зрения относительной религиозной терпимости, которую завоевали для нас философы и революции семнадцатого и восемнадцатого веков. В то время религии находились в состоянии войны и были связаны с политикой — областью, в которой веротерпимость всегда была ограничена. В шестнадцатом веке все партии и правительства были согласны с тем, что теологическое несогласие — это форма политического бунта. Религиозный конфликт стал явно политическим, когда папа Пий V, после долгого и терпеливого, по его мнению, промедления, издал буллу (1570), которая не только отлучила Елизавету от церкви, но и освободила ее подданных от верности ей и запретила им «подчиняться ее постановлениям, мандатам и законам». Булла была подавлена во Франции и Испании, которые в то время искали дружбы с Англией, но ее копия была тайно вывешена на двери епископской резиденции в Лондоне. Виновник был обнаружен и предан смерти. Столкнувшись с этим объявлением войны, министры королевы обратились в парламент с просьбой принять более строгие антикатолические законы. Были приняты законы, согласно которым называть королеву еретиком, раскольником, узурпатором или тираном, вводить в Англию папские буллы или обращать протестантов в римскую церковь считалось смертным преступлением.62 Суд высшей комиссии был уполномочен изучать мнения любого подозреваемого лица и наказывать за любые его безнаказанные преступления против любого закона, включая блуд или прелюбодеяние.63
Католические монархи Европы не могли спокойно протестовать против этих деспотичных мер, которые так напоминали их собственные. Большинство английских католиков продолжали мирно подчиняться, и правительство Елизаветы надеялось, что привычка породит признание, а со временем и веру. Именно для предотвращения этого Уильям Аллен, англичанин-эмигрант, основал в Дуэ, находившемся тогда в Испанских Нидерландах, колледж и семинарию для подготовки английских католиков к миссионерскому служению в Англии. Он горячо объяснял свою цель:
Мы ставим своей первой и главной задачей… возбудить… в умах католиков… ревность и справедливое негодование против еретиков. Этого мы добиваемся, представляя перед глазами учеников необычайное величие церемониала католической церкви в том месте, где мы живем… В то же время мы напоминаем о скорбном контрасте, который существует у нас дома: полное запустение всего святого, что там есть… наши друзья и родственники, все наши близкие и бесчисленные души, кроме того, гибнут в расколе и безбожии; все тюрьмы и подземелья переполнены не ворами и злодеями, а священниками и слугами Христа, более того, нашими родителями и родственниками. Итак, нет ничего, от чего мы не должны страдать, вместо того чтобы взирать на бедствия, постигшие наш народ.64
Колледж функционировал в Дуэ до 1578 года, когда город захватили кальвинисты; затем он переехал в Реймс, а затем снова в Дуэ (1593). Библия Дуэ — английский перевод латинского Вульгаты — была выпущена в Реймсе и Дуэ (1582–1610 гг.) и вышла в свет за год до версии короля Якова. В период с 1574 по 1585 год колледж рукоположил 275 выпускников и отправил 268 на работу в Англию. Аллен был вызван в Рим и стал кардиналом, но работа продолжалась; еще 170 священников были отправлены в Англию до смерти Елизаветы в 1603 году. Из 438 человек девяносто восемь были приговорены к высшей мере наказания.
Руководство миссионерами перешло к иезуиту Роберту Парсонсу, человеку энтузиазма и мужества, вспыльчивому полемисту и мастеру английской прозы. Он откровенно заявил, что булла, низлагающая Елизавету, оправдывает ее убийство. Многие английские католики были шокированы, но Толомео Галли, государственный секретарь папы Григория XIII, одобрил эту идею. II65 Парсонс призвал католические державы вторгнуться в Англию; испанский посол в Англии осудил этот план как «преступное безрассудство», а Эверард Меркуриан, генерал ордена иезуитов, запретил Парсонсу вмешиваться в политику.67 Не выдержав, он решился на личное вторжение. Он замаскировался под английского офицера, возвращающегося со службы в Нидерландах; его воинственная развязность, мундир с золотыми кружевами и шляпа с перьями провели его через пограничных чиновников (1580); он даже сгладил путь для другого иезуита, Эдмунда Кэмпиона, который последовал за ним в облике торговца драгоценностями. Их тайно разместили в самом центре Лондона.