Парламент Англии, вместе с приложенным к нему церковным собором, есть то, от чего зависит сущность всего правительства в этом королевстве; это даже тело всего королевства; оно состоит из короля и всех, кто в стране ему подчиняется, ибо все они там присутствуют, либо лично, либо через тех, кому они добровольно передали свою власть.89
Для Гукера религия казалась неотъемлемой частью государства, ведь общественный порядок, а значит, и материальное процветание зависят от нравственной дисциплины, которая разрушается без религиозной инкультурации и поддержки. Следовательно, каждое государство должно обеспечивать религиозное воспитание своего народа. Англиканская церковь может быть несовершенной, но таковы же и все институты, созданные и управляемые детьми Адама. «Тот, кто берется убеждать толпу в том, что она не так благополучна, как должна быть, никогда не будет нуждаться во внимательных и благосклонных слушателях; потому что им известны многочисленные недостатки, которым подвержен любой вид полка [правительства], но тайные утечки и трудности, которые в государственном производстве бесчисленны и неизбежны, у них обычно не хватает рассудительности, чтобы рассмотреть их».90
Логика Хукера была слишком круговой, чтобы быть убедительной, его ученость — слишком схоластической, чтобы отвечать на вопросы своего времени, его застенчивый дух — слишком благодарным за порядок, чтобы понять стремление к свободе. Пуритане признали его красноречие, но пошли своей дорогой. Вынужденные выбирать между своей страной и верой, многие из них эмигрировали, обратив вспять движение континентальных протестантов в Англию. Голландия приняла их, и английские общины возникли в Мидделбурге, Лейдене и Амстердаме. Там изгнанники и их потомство трудились, учили, проповедовали и писали, со спокойной страстью готовясь к своим триумфам в Англии и их осуществлению в Америке.
VIII. ЕЛИЗАВЕТА И ИРЛАНДИЯ
Ирландия была завоевана англичанами в 1169–71 годах и с тех пор удерживалась на том основании, что в противном случае Франция или Испания могли бы использовать ее в качестве базы для нападения на Англию. К моменту воцарения Елизаветы прямая английская власть в Ирландии ограничивалась восточным побережьем — «Пале» — вокруг и к югу от Дублина; остальная часть острова управлялась ирландскими вождями, лишь номинально признававшими английский суверенитет. Постоянный конфликт с англичанами разрушил племенную администрацию, которая дала Ирландии хаос и насилие, а также поэтов, ученых и святых. Большая часть земли была занята лесами и болотами, транспорт и связь были героическими предприятиями, а коренное кельтское население, насчитывающее около 800 000 душ, жило в полусне, на грани варварства. Англичане в Пале были почти так же бедны, и они усугубляли проблему Елизаветы развратом, казнокрадством и преступностью; они грабили лондонское правительство так же усердно, как и ирландское крестьянство. На протяжении всего царствования английские поселенцы сгоняли ирландских собственников и арендаторов с «полян»; лишенные собственности отбивались убийствами; жизнь и завоевателей, и побежденных превратилась в постоянную лихорадку силы и ненависти. Сам Сесил считал, что «у фламандцев не было таких причин для восстания против гнета испанцев», как у ирландцев против английского владычества.91
Ирландская политика Елизаветы основывалась на убеждении, что католическая Ирландия будет представлять опасность для протестантской Англии. Она приказала полностью насадить протестантизм на всем острове. Мессы были запрещены, монастыри закрыты, общественные богослужения прекратились за пределами узкого Пале. Священники выживали, скрываясь, и тайно совершали таинства для немногих. Мораль, лишенная и религии, и мира, почти исчезла; убийства, воровство, прелюбодеяния и изнасилования процветали, а мужчины меняли жен без обид и сомнений. Ирландские вожди обращались за защитой или помощью к римским папам и Филиппу II. Филипп опасался вторгаться в Ирландию, чтобы англичане не пришли на помощь восставшим Нидерландам, но он основал в Испании центры и колледжи для ирландских беженцев. Пий IV послал в Ирландию ирландского иезуита Давида Вульфа (1560); с мужеством и преданностью, характерными для его ордена, Вульф основал подпольные миссии, привлек других замаскированных иезуитов и восстановил католическое благочестие и надежду. Вожди воспряли духом и один за другим подняли восстание против английского владычества.