Фаина кивнула билетерше и стала пробираться через чьи-то колени к выходу. Уже в дверях она мельком взглянула на экран: девушка-врач горько плакала, уронив голову на стол…
В фойе Фаину встретил шофер Заки из больницы, очень исполнительный, неразговорчивый парень. Он только сказал:
— Алексей Петрович послал за вами. Привезли на операцию. Я на тарантасе, машина не на ходу.
Фаина вздохнула и пошла вслед за шофером-кучером. На улице было очень темно, неслышно накрапывал дождь. Заки куда-то исчез, потом из темноты послышался его хрипловатый голос: «Н-ну, стоять! Дурачок…» Зачавкала грязь под копытами лошади, захлюпали колеса тарантаса.
— Заки, где ты там с лошадью? Ой, тут грязища!..
Заки кашлянул, Фаина пошла на его голос, ничего не видя перед собой, и чуть не наткнулась на заднее колесо тарантаса. Ощупью взобралась, смахнула сеном воду с кожаного сиденья, недовольно сказала:
— Ну, поехали. Только осторожнее, Заки, не вывали.
И надо же так случиться, что обязательно сегодня, сейчас надо кого-то оперировать! И почему это Алексей Петрович велел позвать именно ее? Ведь могли бы ассистировать другие… А фильм этот, может, больше не будут здесь показывать, повезут в другой район, она так и не узнает, чем кончилась история летчика с той красивой девушкой…
— Заки, кого там на операцию опять? — спросила она устало.
Тот легонько хлестнул вожжами лошадь, будто не расслышав вопроса, заворчал:
— Н-ну, дороги не видишь, махан несчастный! Впервой, что ли? — и, не оборачиваясь к Фаине: — Девочку, кажись… Черт, как дорогу развезло, а мне еще ехать за мотористом, чтоб свет был при операции… Отец там при ней… Н-ну, куда в канаву прешь! Темень — глаз выколи…
Больше Фаина ни о чем не спрашивала, всю дорогу молча сидела за спиной Заки, поеживаясь от сырости.
Она представила себе Алексея Петровича: вот он сейчас прохаживается взад-вперед по узкому коридору, заложив руки за спину, легонько помахивает своей палочкой и ворчит, что ассистента до сих пор нет. Он недовольно поморщится, услышав, что Фаина сидела в районном клубе, смотрела новый кинофильм. Сам он редко ходит туда, а если и придет, то только на историческую или документальную картину. Фаине по делам больницы несколько раз приходилось бывать на квартире у главного врача, и она всякий раз не переставала про себя удивляться той обстановке, в которой жил Соснов. Половики, видно, сотканы самой Полиной Ивановной в пору молодости; вдоль стен рядами расставлены стулья с гнутыми спинками, и тоже не новые, давно уже таких не делают. Правда, в квартире у них очень чисто прибрано, нигде ни малюсенькой соринки. И еще Фаина подивилась тому, как много книг у Алексея Петровича. Они аккуратно стояли на полочках трех больших шкафов. Интересно, какие книги читает главный врач? Но Фаина постеснялась подойти ближе и посмотреть. Нет, вопреки ее ожиданиям, Соснов жил очень скромно. Пора бы ему иметь хорошие вещи: ведь работает давно, говорят, он уже здесь больше тридцати лет. А то у них даже настоящего кресла нет, Фаине предложили сесть на простую табуретку. Говорят, хозяин копит деньги, держит в кассе. А на кого копить, — живут вдвоем с женой, единственный сын погиб на войне.
Интересно, кто сегодня ночным дежурным? Забыла днем заглянуть в список. Кажется, должен был дежурить Георгий Ильич. Если он, тогда они вдвоем будут ассистировать Соснову. Это даже хорошо: при нем Алексей Петрович не так ворчит на помощников.
Теперь Фаина мысленно видела перед собой Георгия Ильича. Вот он сидит на диване в конце того самого коридора, по которому взад-вперед вышагивает Алексей Петрович и, немного склонив голову набок, с легкой усмешкой наблюдает за главным врачом. У Георгия Ильича это здорово получается: сам сидит, а со стороны кажется, будто смотрит на человека сверху. Узнав, какую картину смотрела Фаина, он понимающе усмехнется и скажет своим мягким голосом: «Ну, понятно, очередной боевик, весьма приблизительно копирующий некоторые явления жизни. Впрочем, есть любопытные режиссерские находки…» Он всегда так уверенно судит обо всем, точно препарирует в анатомичке.
В самом деле, подумалось Фаине, многое в жизни бывает совсем не так, как показывают в кино. Вот и сегодня: девушка дала свою кровь летчику, и все вокруг говорили, что она героиня. А недавно Фаина ездила в отдаленную деревню, вместе с ней были медсестра и женщина с усталым лицом. В деревне они сделали переливание крови тяжелобольному. Женщина с усталым лицом была донором, ей дважды прокалывали вену на руке, она терпеливо сидела, закрыв глаза. На обратном пути полил настоящий ливень, они задержались, и женщина-донор жаловалась, что ей очень хочется есть, кружится голова. Фаина знала, что после дачи крови донору надо обязательно поесть, получить побольше калорий, чтобы восстановить силы, но в доме больного нашлись только соленые горьковатые огурцы и скисшее молоко с черным хлебом. И никто не поздравлял, не называл героиней эту женщину.