Все уже готово. И пока в хирургической хватает дневного света, можно было приступить к операции. Соснов не спешит, будто нарочно тянет время. Прошелся по палатам, подолгу задерживался возле каждого больного, а когда добрался до койки старой Матрены, то и вовсе присел на стул, словно и не собирается сегодня оперировать.
— Ну, Матрена, звонили из вашего сельсовета, пришла-таки твоя бумажка! Нашлась справочка, что сын твой действительно находился в эвакогоспитале! — Соснов радостно потер ладони, даже озорно подмигнул из-под очков Матрене. — Теперь будем хлопотать о пенсии. Пенсию дадут, куда будешь деньги девать?
Старуха расплывается в беззубой улыбке:
— Жди, много отвалят, поди!
— Небольшие миллионы, а все равно деньги, на прожитие вполне хватит. Будет тебе на чужих огородах с козами воевать, баста! На чашку чая хоть позовешь, а?
— Позову, отчего не позвать. На чай ли, а может, самогону хочешь?
— Если хороший, можно. Пить его мягче, не в пример водке. Так что, Матренушка, ты побудь еще у нас, а как только назначат пенсию, проводим мы тебя с музыкой, так и быть! Чему смеешься? Думаешь, от нас только на кладбище провожают с музыкой? Эх, Матрена, ты, Матрена, горемычная душа!
Всем бросилась в глаза такая непривычная веселость главного врача. Перед каждой, даже пустяковой операцией он обычно становился неразговорчивым, чем-то недовольным и хмурым, а тут его не узнать, даже походка стала вроде другая, не слишком налегает на палку. В коридоре кто-то из нянек оставил грязное ведро, в другой раз, увидев такое, Соснов непременно принялся бы стучать об пол своей палкой, выговаривая и правому, и виноватому: «Здесь вам что, конный двор или больница? Лень нагнуться, фигуру бережете? Срамота!» А сегодня, завидев неподобающую «срамоту», ткнул в ведро палкой и даже не остановился, бросил мимоходом:
— Вынесите на место. От него же запах, неужели не слышите?
Солнце начало убегать из окон, когда, наконец, Соснов пришел в ординаторскую хирургического корпуса. Через минуту, почти следом за ним, появился Георгий Ильич. Последней прибежала Фаина. Она ждала, что Алексей Петрович сделает ей привычное замечание, но он не сделал этого, спросил лишь коротко:
— Скажите время, Фаина Ивановна?
Фаина ответила. Соснов, чем-то недовольный, пошевелил мохнатыми, сплошь поседевшими бровями.
— Ну что ж, ждать больше нет смысла. Приступим к делу, время не терпит.
Георгий Ильич сидел на диване, молча барабаня длинными, сухощавыми пальцами. При последних словах Соснова по лицу его пробежала судорога, он вскочил на ноги, нервно одернул халат.
— Еще раз напоминаю вам, что я против этой операции! Я до последней минуты настаивал на эвакуации больного в клинику…
— Следовательно, вы умываете руки? — насмешливо прервал его Соснов. — Запомните, в конце концов, доктор Световидов: мы не перевалочный пункт, мы — районная больница. Мы ответственны за жизнь больных.
— Тем более. Ответственность не исключает благоразумия.
— А я еще раз повторяю: Матвеева будем оперировать здесь. К чему лишние словопрения? Кроме того, он сам настаивает на этом.
— Вряд ли это разумное решение — слепо следовать капризам больного. Нас должно занимать, в первую очередь, состояние здоровья его.
— Вот именно, меня как раз чрезвычайно занимает последнее!.. А собственно говоря, чего вы боитесь, Георгий Ильич? Скажите прямо, я прикажу вызвать вместо вас кого-нибудь другого.
Георгий Ильич раздраженно прикусил губу, со злым прищуром в глазах выдавил:
— Я не боюсь… С мертвецами дело имел.
— Значит, вы заранее приготовились увидеть после этой операции мертвого человека? Так, Георгий Ильич? Что же вы молчите?!
Шея Алексея Петровича налилась кровью, он наступал на Световидова, потрясая большими, в крупных, синих венах, руками. Световидов с мертвенно-бледным лицом стоял между диваном и столом, не сводя с главного врача немигающих, непримиримо злых глаз. На какой-то момент в ординаторской воцарилась тишина, в которую неожиданно ворвался запыхавшийся голос молоденькой девчонки из регистратуры. Она в сбившейся марлевой косынке стояла в настежь раскрытых дверях.
— Алексей Петрович, вас вызывает к телефону председатель райисполкома товарищ Урванцев! Сказали, чтобы срочно!