— Бен! — Рей распахнула глаза, давясь слезами и вонью ебаной смерти вместо воздуха. Но Рей была рада вони, ведь она напоминала ей, что случилось в парке. Как она убила, как хотела умереть сама…
— … Вся семейка в сборе, да ещё и с прицепом! — высокий уродливый человек в чёрном, сутулый, как вампир в дешёвом кино, смотрел поверх её головы. — Молодой человек, вы первоклассный практик! Так дурить голову девицам… Это талант!
Рей обернулась, чтобы увидеть позади себя красивого, но осунувшегося и смертельно уставшего мужчину. Он не смотрел на неё, и Рей показалось, что она прозрачный, невесомый призрак, и только рука незнакомца, что крепко сжимает её лодыжку, держит её якорем. А так бы встала и ушла из этого жуткого места, никем не замеченная. Мужчина показался Рей знакомым, его имя буквально вертелось на языке. Он важен, нужен, — она это откуда-то знала. Но не знала, откуда и почему. Её память, вела себя странно: словно старый компьютер, изъеденный вирусами. «Ошибка. Ошибка. Частичная потеря данных. Не удаётся загрузить файл. Системная ошибка…», — только вместо синего экрана смерти какие-то обрывки, мельтешение и белый шум на грани слышимости.
— Присоединяйся ко мне! — предложил мужчине «вампир» и шагнул к ним. А Рей наконец обратила внимание на других. На тех, вонючих. Они стояли полукругом, перекрывая единственный выход. Смотрели вперёд себя кто гнилыми бельмам, а кто и подавно провалами глазниц. Их всего четверо, так же, как и «вампир», одетых в чёрное, но Рей откуда-то знала, что когда-то их было шестеро, и одеты они были иначе.
Красные колпаки, красное на белом, деревянный кол со стальным наконечником… Полузатертые воспоминания мелькали перед глазами, словно просачивались сквозь мелкую сетку тяжёлого похмельного сна.
Ах, как же в груди тесно! На глаза сами собой навернулись слезы, шум в висках усилился, а комната замельтешила, зарябила помехами перед глазами.
Рей пропустила момент, когда Люк с проклятиями вскочил на ноги и выбросил руки в направлении «вампира». Но даже не видя его толком сквозь пелену едких слез, Рей почувствовала, как воздух около него сгустился, словно само время и пространство стало оружием: секунды и века существования этого места, междумирья, сжались до точки, став остриём копья чистой энергии, что неостановимым валом покатилась к «вампиру». Но Сноук, Рей наконец-то вспомнила его имя, даже не шелохнулся, как и его жуткое воинство. Их словно невидимый купол защищал. Вся безудержная мощь удара, казалось, просто растворилась в защитном барьере, ухнула в чёрную дыру и рассеялась. Дом содрогнулся от фундамента до крыши. И Рей против воли вскрикнула, когда ей на голову посыпались мелкие песчинки и строительная пыль. Сноук ухмыльнулся, изобразив издевательский жест приглашения. А Люк и не собирался сдаваться. Расставил ноги пошире для лучшего упора и даже присел немного. Выдвинул вперёд подбородок и скрючил пальцы на расставленных в стороны руках.
Рей чувствовала, что он копит энергию для последнего удара. Как оказалось, не только свою. Из неё самой к нему протянулась невидимая, но ощутимая ниточка. Рей видела, как осела на пол Лея, как заострились черты и ввалились глаза самого Люка. К одной нити добавилась другая. Они множились, складывались в паутину. В плотный кокон, который высасывал из неё силы, отдавая её радости и горести, её мечты, взлеты и падения, — всю её жизнь — по капле, ему. Чтобы сокрушить своего врага, Люк не брезговал ничем.
Позади послышалось приглушённое шипение, её нога полыхнула болью.
Через силу, — ведь она так устала! — Рей повернула голову, и дёрнулась в страхе. Черты мужчины, что все ещё стискивал железной хваткой её лодыжку, были искажены презрением и гневом. Если бы взглядом можно было убивать, от Люка не осталось бы и горки пепла. Мужчина ещё сильнее сжал пальцы, его глаза на миг полыхнули жёлтым, вызвав у Рей смутное чувство узнавания. Но имени его она так и не вспомнила. Нити паутины, связующей её с Люком лопнули со звоном на грани слышимости, и Рей опустилась на пол, задыхаясь. В то же мгновение Сноук взмахнул рукой, — небрежно, словно муху отгонял.
— Не пыжься, старик, надорвёшься, — бросил презрительно, а Люк, повинуясь движению его руки, впечатался в стену, да так и застыл, распластавшись, словно пришпиленный к серому камню огромный ночной мотылёк. Взмах руки — и Лея на стене рядом с братом. В такой же нелепой позе, такая же безголосая.
— Ты и твой нелепый орден посвятили себя поиску некого секретного заговора, ритуала, что помогает мне обращаться к Спящему, — медленно протянул Сноук, оглядывая своих пленников. — Так вот, сегодня, в день моего триумфа и его, — он усмехнулся, отечески так, по-доброму, — пробуждения…
Улыбка Сноука стала шире, превратилась в оскал.
— Частичного, — добавил он, показывая что-то очень маленькое длинными костлявыми пальцами. — Но мне хватит, чтобы стать самым могущественным существом во Вселенной… В этот день, я сделаю тебе подарок, старик.
Он хохотнул, страшно довольный собой и, рисуясь, ступил к Люку ближе.
— Я поведаю тебе, маг: секрет в том, что секрета нет! Все эти ритуалы — мишура, пыль в глаза тебе и подобным… — Сноук даже как-то изящно пожал плечами, — вся суть жертвы в безусловной добровольности, непротивлении смерти.
Он подошел к каменной лежанке-алтарю, подобрал с нее тот самый жуткий кол и какое-то время задумчиво его рассматривал.
— Смерти не станет противиться тот, кто не успел познать жизнь, — проговорил глухо, как заклинание, глядя куда-то внутрь себя. Потом криво ухмыльнулся и, подбрасывая кол на ладони, продолжил, — Вся ваша деятельность, ваша идея с самого начала была огромной ложью, отвратительным лицемерием…
Сноук снова замолчал, и Рей физически почувствовала, как искренне он ненавидит Люка. Ненавидит и презирает. Он резко взмахнул рукой и оба его пленника рухнули на колени. Сноук швырнул Люку кол, как кость собаке. Но тот, видимо, недостаточно пришёл в себя, чтобы поймать его, и кол покатился по полу с раздражающе громким стуком.
— Мастера до тебя изощрялись в способах самоубийства, — тянул дальше Сноук с усмешкой. — Один даже велел похоронить себя заживо, насколько мне известно. Но у каждого, у каждого, — повторил он чуть ли не по слогам, — перед самым концом крохотная часть души противилась смерти. Тоненький голосок ее нашептывал, — Сноук попытался изобразить детский голос. Вышло, как у ребенка, что с пеленок хлестал дешевый скотч и курил говенные сигары, — «Почему я должен умирать за них. Я не хочу страдать. Я жить хочу. Я-я-я-я-я…»
Он закашлялся в конце своей тирады и пнул кол носком сапога. Тот подкатился к ладони Люка, что как рухнул, так и сидел на полу, не шевелясь. Даже головы не поднял. Лея рядом с ним просто прислонилась к стене и закрыла глаза.
— Ты пошел еще дальше, маг. — выплюнул презрительно Сноук. — Ты подослал ко мне собственную сестру. Хотя, прекрасно знал, в чем состоит мой ритуал, ведь за века у вас скопилось достаточно данных от соглядатаев, чтобы составить его график хоть по минутам, хоть в лицах.