И ведь еще восемь лет назад мистер Вулкинс тихо-мирно готовил доклад о совмещении биологических вирусов и наноботов, а через три года взял да окочурился. А может, помогли. Такой суке, право слово, не зазорно было бы.
Или вот Викки Морган — Шиза-Красава… эта жива, зараза.
Почитал про них, как в канализации искупался. Ладно, хватит пока. Цифрыч подключил связь и запустил цепочку прокси, задав параметр на поиск по первым пятерым научникам и первым десяти событиям, попадающим в интервал от шести до четырёх лет назад. Потом закурил ещё одну сигарету, покрутился задумчиво в кресле и решил, что пускай первыми пойдут те, кто посередине. Как раз и Гений Смерти с датой преждевременной кончины идеально попадает.
Итак, кому из недоброжелателей Тима Бимберли повезёт первым? Скоро узнаем. Это ведь какой-то идиот сказал, будто враги — зло. На самом деле нет. Их атаки дают возможность пропихнуть к ним управляющие программы, и когда надо остаться в тени… велком, враги. Вы очень пригодитесь.
* * *
Рейдеры не стали заморачиваться с конспирацией, протащили «подопытных» полквартала, заволокли в ближайшие руины, худо-бедно защищающие от пронизывающего ветра, и устроились перекурить.
Языкам стянули руки и ноги одноразовыми наручниками и швырнули на пол.
Винсент встал над пленными и покрутил в пальцах шприц-тюбик, попутно отмечая, что в уголке очков появилась иконка полученного недавно инфопакета. В горячке даже не заметил. Впрочем, это позже. Сейчас — конкуренты.
— Итак, господа, на все вопросы, которые я додумаюсь задать, вы мне ответите. И ответите честно. Об этом позаботится фармацевтика. Но, увы, у допросной химии есть существенный недостаток — инициатива у людей исчезает начисто.
Пока он говорил, Кемп шагнул к пленным, поднял их и усадил, привалив к неровной стене, после чего вколол антидот к парализатору. Винс присел на корточки и посмотрел в глаза сперва одному, потом другому из захваченных. Мужики были приблизительно его возраста — крепкие и, похоже, не из фанатиков. Нормальные наёмники. Смотрели оба без ненависти, напротив, с глубочайшим вниманием. Ждут. Жизнь пожили, знают, что к чему, потому и не выделываются, понимают — вещают перед ними не просто так. Винсент усмехнулся и продолжил:
— Однако… я готов подарить одному из вас шанс, — рейдер поднялся и застыл над пленными, скрестив руки на груди, — тот из вас, кто до укола сообщит мне нечто более интересное, чем другой, и, разумеется, подтвердит это под химией — останется жить. Отпущу целым и невредимым. Думайте, господа, паралич полностью сойдет через пять минут. Да, то, что вы работаете на корпов — мне уже известно, поэтому, дабы не терять наше с вами драгоценное время, начинайте сразу с этого любопытного факта.
Винсент отошёл на несколько шагов и отвернулся, чтобы скрыть гримасу боли — рёбра под броником ныли, будто переломанные.
Пять минут прошли незаметно. Кара хрустела протеиновыми батончиками, методично уничтожая сухпай, Рекс тихо приходил в себя, Ирвин любовно возился с аппаратурой, укладывая ее в транспортные чехлы, Кемп контролировал улицу.
Винс сидел на отвалившейся от стены кирпичной глыбе и задумчиво смотрел на бывших конкурентов. Наконец, те отмерли. А уж говорить стали вовсе наперебой, забыв о былом товариществе. Впрочем, какое товарищество у наёмников? Вот только ни один ничего ценного не сказал, хотя оба очень старались. Все как обычно. На кого работали — не в теме, каналы связи сдали, про возможную вторую команду конкурентов не знали. Кое-что интересное сообщили, но ценное не для Винса с ребятами, а для связистов.
Ладно, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Хотя в целом смешно — это ведь связисты работали инфоподдержкой Винсу, а не наоборот. Но не держать же абсолютно ненужную себе информацию. Опять-таки отблагодарят за помощь.
Ну и, конечно, нужно передать наверх каналы связи. Пусть аналитики «Виндзора» думают, как успеть их использовать. Винсент свою задачу выполнил — группу конкурирующей корпорации уничтожил, а новую быстро не зашлют, так что минимум день отыгран, а если хоть сколько-то повезёт — три-четыре.
Ладно, отдохнули, и пора за дело. Только балласт надо сбросить.
Балласт, к слову, сидел по-прежнему на полу. Взгляд у обоих пленников был пустой, тела обмякшие, безвольные. На лицах — полное равнодушие.