Вся их история пронеслась перед глазами Лиама в одно мгновение. Было ужасно тяжело находиться рядом с братом и невесткой. Поэтому мужчина всегда находил предлог, чтобы не навещать их, отдалиться, лелеять свое одиночество, сказать себе, что для всех будет лучше, если он просто будет держаться подальше.
Не только от брата и его жены, но и от жизни в целом.
Сожаление наполнило мужчину такой горечью, что он ощутил его пепельный вкус во рту. Каким же Лиам был дураком! И до сих пор ведет себя так.
— Если бы я не бросил его, — сказал он Джессе, — Линкольн бы навсегда меня возненавидел. Он в любом случае выбрал бы твою жизнь. У меня не было выбора.
Лиам почти ожидал, что невестка будет кричать, ругать его, ненавидеть за то, что тот оставил ее мужа умирать, за то, что убил своего брата. Мужчина напрягся в ожидании.
Но Джесса не стала. Ее подбородок опустился, подтверждая осознание произнесенных слов.
Возможно, она возненавидела бы его, если бы не была беременна. Однако ребенок изменил все. Джесса понимала, что Лиам спас не только ее жизнь, но и жизнь, которую она несла в себе. Или, может, женщина просто хотела видеть ситуацию под таким углом, потому что именно так она и поступила бы на его месте.
Но правда оказалась гораздо более запутанной. Лиам любил их обоих. И обижался на них же.
Сердце мужчины сжалось от горя, сожаления и раскаяния.
— Лиам, — Джесса сжала его руку слабыми холодными пальцами. Ее глаза были влажными, но она не плакала. Женщина собирала последние силы для новой битвы. — Мне нужно, чтобы ты меня выслушал. На самом деле слушал.
Он пристально посмотрел на нее.
— Квартира моих родителей находится меньше, чем в четырех милях отсюда, в Линкольн-парке4… Я дам тебе адрес. Мне нужно, чтобы ты запомнил его.
— Я уже говорил, что приведу их, когда ты окажешься в безопасности.
— Слишком поздно.
— Нам нужно идти. В больнице…
— Я не успею добраться туда живой.
Лиам пошатнулся, ошеломленный ее словами.
Джесса с трудом перевела дыхание.
— У меня сильная аритмия. Сердце пытается поддерживать кровообращение, но не может перекачать достаточно крови в организме. Мой разум… Как в тумане… У меня мало времени. Началась ишемия жизненно важных органов, приводящая к полиорганной недостаточности. Я… Умираю.
— Вот почему нам…
— Мне уже не помочь, — Джесса прижалась рукой к нижней части живота. — Но у него еще есть время.
Лиам покачнулся, слишком ошеломленный для того, чтобы нормально воспринимать ее слова.
— Ты не умрешь. Я не позволю.
Женщина сжала губы.
— Мне нужно, чтобы ты внимательно выслушал… Мои инструкции. У нас не так много времени… Понимаешь?
Лиам молча кивнул.
— Скорее всего, у ребенка уже началась гипоксия. Наилучшим исходом, с точки зрения неврологического статуса, считается возможность достать ребенка из чрева в течение пяти минут после остановки сердца матери.
— Я не понимаю, что все это значит.
— Он будет жить, Лиам. Ты должен убедиться, что ребенок жив.
— Каким образом?
Веки Джессы затрепетали. А дыхание стало поверхностным. Слишком поверхностным.
— Вытащи его из меня.
Глава 11
Лиам вслушивался в каждое слово Джессы. Его охватили страх, ужас и горе. Мужчина не хотел выполнять просьбу невестки. И предпочел бы оказаться где угодно, лишь бы не здесь.
Голос женщины становился все слабее, пока она давала ему указания. Лиам запечатлел их в памяти, но его пристальный взгляд был прикован к ее лицу. Сердце неистово колотилось в груди, а разум кричал нет, нет, нет!
— Борись! — умолял он Джессу. — Останься со мной. Я сейчас же подниму тебя и побегу в больницу. Мы успеем.
Но у Джессы не было сил. Она не могла сопротивляться. Ее тело отказывалось подчиняться ей, и женщина знала об этом. Она смирилась со своей судьбой. Единственной мыслью Джессы было спасение сына, который являлся заложником ее тела в аспекте питания, кислорода и жизни в целом.
— Пять минут, — прошептала женщина.
А затем отпустила Лиама.
— Я люблю тебя, — прошептал он в ответ. — Я всегда буду тебя любить.
Веки Джессы затрепетали и замерли. Рука, которую мужчина так крепко сжимал, обмякла.
Лиам отчаянно вглядывался в ее лицо в поисках признаков жизни, признаков Джессы, не в силах пошевелиться и даже дышать. Пульс грохотал в ушах. А сердце с каждой секундой разрывалось на части.