– Ну так чё, есть деньги или как? – повторил им, подойдя, свой вопрос Филипп всё тем же грубым голосом.
Поняв, что деваться им некуда, ребята полезли в карманы и дрожащими руками достали несколько рублёвых купюр с мелочью.
Родя с Лёсом, матерясь на чём свет стоит, пробирались через размытую дождями поляну к другому пятаку, тянущемуся вдоль речки. На том месте, где они постоянно собирали коноплю, за эту неделю, что их здесь не было, побывало столько народу, что не оставили ни одной макухи. В добавок к этим неприятностям, Кристина, подруга Роди, которую он взял в этот раз с собой, чтобы не привлекать внимания ментов на обратном пути, потеряла в грязи свою туфлю и теперь шла босиком и тормозила движение.
– А вдруг и на речке тоже уже голяк? – озабоченно спросил Лёс, очередной раз вытаскивая ногу из грязи.
– Не-е, там должно быть, – подбадривал скорее сам себя Родя. Хотя сам уже не очень верил в то, что после такого нашествия травокуров, какое они наблюдали только что на линии, где как будто саранча прошла, что то может ещё остаться на другом пятаке, который совсем рядом. – Щас придём уже. Вон за бугром уже речка.
– Ну если чё и по голякам пройдёмся, хоть чё-нибудь да наберём, – пытался не унывать Лёс, пыхтя поднимаясь на бугор. – Не возвращаться же, бл…дь, с пустыми руками.
– Да не, если тут ни х…я нет, поедем в Благодатный, пока автобусы ещё ходят. Хули по голякам лазить, – уже начинал ругаться Родя. Но тут, поднявшись на бугор, их взору открылась почти не тронутая поляна конопли, и его опасения, как и плохое настроение, как рукой сняло.
Впереди, почти до самых дальних деревьев, простиралась большая поляна конопли вперемежку с полынью. И насколько далеко могли видеть глаза, все макухи были зелёного с чёрным, а не коричневого цвета. Это означало, что даже пластик здесь ещё никто не тёр, по крайней мере, с этого края пятака.
– У-у-ва-а-а! – издал радостный возглас Лёс и ринулся в кусты конопли. – Ты глянь, какие макухи, Родя, ох…еть не надо, налетай, – позвал он друга, ещё не пришедшего в себя от удивления и стоящего на бугре с открытым ртом.
Родя, наконец отойдя от шока и растянув открытый рот в улыбке, тоже спустился с бугра и зашёл в кусты. Здесь, в русле речки, даже земля была другая, совсем не было грязи. Видимо, пологий склон берегов к реке не давал дождям развезти здесь грязь, и это тоже придавало друзьям хорошее настроение. Весело снуя по поляне от куста к кусту, они тёрли ладонями конопляные макушки, некоторые из которых были такого размера, что открытые ладони ребят их не закрывали полностью. Кристина, не обращая на них никакого внимания, сразу пошла к самой речке мыть ноги. Она уже и сама пожалела, что поехала. В этот раз поездка оказалась не такой романтичной, как с неделю назад, когда они еще и пикник устроили на природе, пока варили химку на взятом с собой ацетоне.
– Щас чутка тиранём, а потом уже втаримся. Да, Родь? – предложил радостный Лёс, закинув за плечо аэрофлотовскую сумку, чтобы не мешала тереть.
– Давай курнём тоже сразу, у меня тут уже можно снять немного, – глянув на свои почерневшие от смолы ладони ответил Родя. От радости он совсем забыл об осторожности и, забравшись обратно на бугор, тут же кинул на землю сумку и сразу уселся рядом и стал стирать на неё пластик, даже не посмотрев по сторонам.
– Ты пока втарь, а я потру ещё, – возбуждённо сказал Лёс, даже не глядя на друга, а смотря только перед собой на свисающие, тяжёлые от семян и смолы макухи.
Он не мог видеть, как за спиной друга на расстоянии метров пятидесяти появились одна за другой три фигуры всадников на лошадях. Топота копыт тоже не было слышно, кони шли шагом, а люди, сидящие на них, совсем их не торопили.
– Давай иди сюда, потрёт он, – позвал его Родя ещё раз, усмехнувшись, и покачал головой. – Вот хитёр бобёр.
Лёс с сожалением посмотрел на свои руки и стал подниматься к Роде. Среди травокуров существовало негласное правило: коноплю после пятки варили все вместе, и делили химку поровну, независимо от того, кто сколько собрал. Если не варили химку, то так же поровну делили траву. А вот пластилин каждый тёр себе сам, и уже потом делился с кем хотел по своему усмотрению. Неизвестно, кто это придумал, но так поступали ещё старшие наркоманы. Видимо, у кого-то сильно потели ладони, у кого-то смола плохо прилипала, но так или иначе у всех, кто тёр пластилин равное количество времени, получались разные размеры накатанных крапалей. Может быть, это и служило причиной единоличия в данном вопросе. И Родя, зная о том, что Лёс со своими огромными ладонями и так натрёт пластику больше него, решил не давать ему время потереть без него, пока он будет втаривать.