— Держитесь.
Повозка задребезжала по булыжникам — девочка проснулась и беспокойно посмотрела на мать.
— Всё хорошо, — слабо улыбнувшись, Мервена погладила дочь по распущенным русым волосам.
— Мы уже в Савальхате? — заспанным голосом пролепетала девчушка, приняв стучащие под колёсами камни за городскую мостовую.
— Не совсем… — женщина пристально следила, как гонимая сумраком алая полоса покидает хребет крыши. — Сегодня придётся переночевать на мельнице.
Вытянувшись, Нактарра возвысила голову над бортами телеги: любопытный взор облетел гряду чёрных скал, полоснул сумеречное небо и в конце концов вернулся в повозку, застыв на руке матери, крепко сжимавшей лежащий рядом арбалет.
Прежде чем с губ дочери сорвался неудобный вопрос, Мервена спокойно спросила:
— Помнишь, что я говорила тебе о Тьме?
— Она является, когда её не ждёшь.
— Но… — назидательный тон подразумевал продолжение.
— За самой тёмной ночью всё равно приходит рассвет, — уверенно закончила цитату Нактарра.
— И только так, — одобрительный кивок Мервены отразился на губах девчушки тёплой улыбкой. — Никогда не забывай об этом.
Рейнорт опустил взор к ногам: на коричневых сапогах до сих пор багровела кровь погибших друзей, чьи растерзанные тела пришлось бросить в злосчастной пещере. Нактарра была слишком мала, чтобы осознать масштаб случившейся трагедии. Большую часть времени проводя у ныне покойной тёти, она и представить не могла, что её родители-пекари состояли в древнем Ордене, истреблявшем рыщущих во мраке кровожадных тварей. Мервена не впервые пыталась подготовить дочь к судьбе «вестницы рассвета», но сейчас все эти речи вызывали только раздражение.
— Лучше бы рассказала ей, какие высокие башни в Савальхате, — не поворачивая головы, проворчал Рейнорт, после чего скрыл недовольство за шутливой интонацией: — Я вот слышал, что на их острые шпили частенько нанизываются звёзды и висят там, пока не отвалятся. Потом их собирают и продают на рынке.
Девчушка с удивлением посмотрела на мать:
— Это правда?
Порой Мервена забывала, что Нактарра ещё ребёнок, не готовый к жестокости сурового мира, но в час беды и туманного будущего, наблюдая в сумеречном свете восторженное лицо дочери, очевидная истина щипала глаза подобно свеженарезанному луку. Женщина тихо вздохнула:
— Конечно… Смотри, что у меня есть… — она утопила пальцы в вырезе туники и извлекла простенький амулет: полупрозрачный камешек на потрёпанном шнурке. — Осколок звезды.
Пока девчушка с волнительным трепетом трогала старинный талисман, Мервена взглянула вдаль и, подтащив тяжёлый мешок, стала перебирать собранную на скорую руку поклажу: до мельницы оставалось каких-то три сотни метров — стоило озаботиться источником света. В отличие от костра, вынырнувшая из холщового плена жировая лампа позволяла коротать ночь без опасений привлечь излишнее внимание. Сквозь скрипучую песнь колеса и ритмичный стук копыт прорезался дуэт кресала и кремня. К моменту, когда на торчавшем из медного носика фитиле вспыхнул огонёк, осмелевшая Нактарра рискнула заключить «осколок звезды» в кулак.
— Как здорово! — вдруг радостно воскликнула она. — Я чувствую звёздное тепло!
Вмиг обернувшийся Рейнорт застал тревожное лицо Мервены и счастливую улыбку дочери. Но едва он потянулся к ножнам на поясе, слух обжёг глухой стук с обрывком лошадиного ржания. Мужчина успел заметить, как от головы падающего жеребца отлетает булыжник. В следующую секунду телега с грохотом перевернулась.
* * *
Нактарра очнулась оттого, что в лёгкие удушливым потоком вползала дорожная пыль. Оторвав лицо от каменистой обочины, она громко закашлялась и с трудом перевернулась на спину. Над головой чернело ночное небо с россыпью мелких звёзд. Чем дольше она смотрела в него, тем сильнее ощущалась боль в затылке и левом плече. Во рту стоял солоновато-металлический привкус от прикушенной во время падения щеки. Теперь девчушка чувствовала и её. Язык несколько раз коснулся кровоточащей ранки, после чего проснувшиеся эмоции вырвались наружу горячими слезами.