– Царь-батюшка, тут до тебя человечек просится, – первой, кто ко мне подбежал после приземления, была взволнованная Маша. Второй – Хлопуша. Рядом с ним стоял худощавый мужчина с острыми чертами лица и в богатой шубе.
– Маша, хватит меня щупать, – я улыбнулся девушке. – Цел я, цел…
– Следующий полет мой! – Максимова была категорична, хотя в ее голосе я услышал нотки кокетства. Худощавый с любопытством и без страха разглядывал нас.
– Кто вы? – я махнул Почиталину.
– Ваня, собирай полковников вон на том взгорке. И костер, костер держите горящим.
Шар нам еще пригодится для корректировки стрельбы артиллерии.
– Степан Иванович Шешковский.
Заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Маша приоткрыла рот, Почиталин сбился с шага, оглянулся. После чего взялся за саблю. Остался спокойным только Хлопуша. Он же и пояснил мне все:
– Сей муж – глава Тайной экспедиции – сам вышел к нашим пикетам от холмов. Представился.
– Мы можем перемолвиться наедине? – спокойно поинтересовался Шешковский.
Да… полна земля казанская сюрпризов. История явно пошла по другому пути, и все мои знания Хранителя утрачивают ценность. Почему Шешковский решил перебежать? Собственно, этот вопрос я первым и задал, когда мы отошли на пригорок. Подул слабый ветер, обер-секретарь поднял воротник.
– У вас, Емельян Иванович, уже и корона есть? – Шешковский кивнул на мою «шапку Мономаха».
Я повел плечами, поправил пистолеты за поясом.
– Обращайтесь ко мне как к царю. Конечно, если вам дорога ваша голова.
– Весьма дорога, Петр Федорович, – коротко поклонился обер-секретарь. – А перейти я решил, так как Вяземский подготовил мне уже замену. Я узнал это в последний день перед отъездом из Петербурга.
– Вы утратили расположение Екатерины?
– Ваша супруга, – хмыкнул Степан Иванович, – дама очень переменчивого нрава. Сегодня ей любезны одни люди, завтра другие… Многие, ой, многие знатные аристократы уже пострадали с этих капризов.
– Почему я должен вам верить?
– Во-первых, я привез с собой все диспозиции царских войск, численность, состав. По всей империи и за ее пределами, – многозначительно произнес Шешковский. – Второе и самое главное. Я перевел вашу семью из казанского острога на съемный дом в городе. Это мой вам подарок.
Ветер усилился, появилась первая поземка.
И что мне теперь делать? Я мысленно застонал. Донская казачка Софья Пугачева с двумя дочерями и сыном совершенно точно знали, кто такой их муж и отец. Если все это всплывет наружу… Шешковский подготовился.
– Но ежели вы повелите решить эту докуку, – осторожно произнес обер-секретарь, – я все устрою. Вам никто не будет досаждать.
Сукин сын меня шантажирует. Может, пристрелить его? И вся проблема решена сама собой. По моим глазам Шешковский что-то понял, попятился. Нет, нельзя. Хоть и гад обер-секретарь, но человек очень полезный.
– Я позже обмыслю все.
Я заметил, что полковники уже начали собираться.
– Сейчас сдайте все свои бумаги Хлопуше и езжайте с ним в Старый Арыш.
– Зачем?
– Затем, что там под охраной сидит поляк, Курч. Он какие-то тайные письма составляет… – Я вытащил из-за пазухи сложенный лист бумаги с цифрами. – Разберитесь с ним. Ежели справитесь, подумаю взять вас к себе.
Вот не лежала у меня душа пригреть на груди змею Шешковского, но выхода не было. Свою собственную Тайную канцелярию создать с помощью Хлопуши да свейских казаков вряд ли получится.
– Иезуиты, – обер-секретарь быстро просмотрел письмо. – Их код.
Ну вот. Еще и мировая закулиса у меня в войске появилась. Совсем замечательно.
– Разберитесь. Раз уж женушка моя, – тут я подмигнул удивленному Шешковскому, – пользует сей орден и дозволила им остаться на землях империи после роспуска, то и я брезговать не буду.
– Ваша светлость! – к генералу Бибикову подскакал вестовой с правой батареи. – Нет мочи терпеть обстрел, майор Светлов просит сикурс дать.
– Какой сикурс?! – закричал Александр Ильич. – Кавалерия застрянет на целине!
– Может быть, по льду Казанки пустить полк, – произнес один из полковников позади генерала.
– Берег крутой, обледенел, – ответил ему другой, из гусар. – Не взберемся. Да и с шара этого, мыслю, все видать. Нет, каковы подлецы… Кто только надоумил такую инвенцию сделать.
Бибиков привстал в стременах, принялся разглядывать в подзорную трубу порядки пугачевцев.
– Бомбардиры у них сильные, – сквозь зубы произнес он, – а вот пехота – дрянь. Посмотрите, господа… Впереди стоят какие-то оборванцы с дрекольем и красными знаменами. Ежели ударить внезапно, вдоль дороги, как мы и планировали…