Она, вероятно, говорила про ту самую команду на последнем месте таблицы, на которую недавно жаловалась, но я не побеспокоилась упомянуть об этом. Я улыбнулась ей, как будто мне было интересно.
— Я пропустил половину сезона, — словно это могло объяснить их текущее положение. — Плечо повредил.
— Это очень плохо.
— Да, но сейчас он возвращается. Правда, Кайл?
— А то! — он оскалился на всё лицо, предвкушая перспективы. — Мы играем с Истоном в следующую пятницу. Это моя первая игра после возвращения. Буду рад, если вы обе придёте.
— Ты шутишь? — спросила Тейлор, игриво толкнув его. — Мы ни за что это не пропустим, — добавила она с убийственной серьёзностью
Лично я могла бы назвать сотню других вещей, которыми бы предпочла заняться в пятницу вечером.
После нескольких минут соблазнительных хоккейных разговоров я извинилась, сказав, что у меня есть долг по домашнему заданию за прошлое время, и что я бы провела ланч в библиотеке, работая над ним. К счастью, Тейлор не предложила пойти со мной, поскольку она, очевидно, не была чокнутой, чтобы тратить обед на домашнюю работу.
Оказавшись в библиотеке, я нашла пустой стол в самом отдаленном её углу, подальше от назойливых глаз, и принялась за медицинскую карту. Я довольно быстро просмотрела стопку листов лишь для того, чтобы не найти в них ничего нового или полезного: обычные медицинские записи, биография и вещи, которые мы обсуждали с моим наблюдающим врачом, доктором Жавье. Конфиденциальные записи, что должны храниться за семью печатями. И думать не хотелось, как мой дядя до них добрался.
Я взялась за книгу. Как на иголках, я осторожно вытащила её из рюкзака и развернула рубашку. Книга была определенно старой. Кожаный переплет не был похож ни на что виденное мной ранее, а уголки и зажимы выглядели так, будто были сделаны вручную в иные времена. Мне нужно быть очень осторожной с ней. Меньше всего мне бы хотелось поцарапать обложку или выдрать дурацкую страницу.
Я вытерла руки рубашкой и, затаив дыхание, приоткрыла книгу.
Первая деталь, что привлекла моё внимание — это бумага. Точнее, отсутствие таковой. Не знаю, на чём это написано, но это определённо не бумага, это я знала точно. Я подумала было, что это папирус, но, кажется, на него это не особо похоже.
Другой странностью было то, что книга, по всей видимости, была рукописной, и нигде в ней не было сведений об авторе. Она выглядела скорее как старый дневник, чем как книга. И, опять-таки, даже у дневников обычно на обложке написано имя, разве нет?
Моё сердце забилось чаще, когда я раскрыла первую страницу.
— Джемма Блэкберн, пожалуйста, пройдите в администрацию. Джемма Блэкберн… — позвал меня голос из динамиков.
Что, серьёзно?
Я захлопнула книгу и спрятала её обратно в рюкзак.
Тейлор уже была около кабинета, когда я повернула за угол.
— Что происходит? — спросила она, и её брови поднялись от любопытства.
Я собиралась задать ей тот же вопрос.
— Без понятия.
— Кажется, твой дядя здесь.
— Серьезно? — спросила я и выглянула в окно.
Да, он определённо здесь. Сразу вспомнилось, как меня последний раз вызывали в администрацию школы — шесть месяцев назад, когда за мной приехали люди в белых халатах.
Я открыла дверь и зашла в офис.
— Дядя Карл? Что происходит? — спросила я, чувствуя тошноту. — Все в порядке?
— Джемма, — он кивнул в знак приветствия, — я освободил тебя от уроков на сегодня. Неожиданные семейные обстоятельства, — он указал на дверь. — У тебя все с собой?
Я не шелохнулась.
— Что-то случилось? С Тессой все хорошо?
— Да, да. С Тессой всё в порядке. Со всеми всё в порядке. Прошу тебя, бери вещи, и поговорим в машине.
Предчувствуя недоброе, я кивнула и пошла за ним, напряженно помахав Тейлор, когда она подала знак позвонить ей.
Снаружи Генри уже ждал нас, припарковавшись у входа, поскольку дождь всё ещё украшал собой окружающий мир. Мы с дядей забрались на заднее сиденье машины и сели рядом с окнами.
Он подал знак рукой, и Генри, кивнув в зеркале заднего вида, поднял стеклянную перегородку.
Это не предвещало ничего хорошего.
— Верни, пожалуйста, — сказал он, когда мы выехали с территории школы, и нас уже не могли услышать.
Я посмотрела на его протянутую руку.
— Я не понимаю о ч…
— Я не в настроении, Джемма, — оборвал он до того, как я договорила.
Я открыла рюкзак и протянула ему папку.
Он положил ее на колени и вновь протянул руку:
— Остальное, — серьёзно сказал он.
Это напомнило мне строгий голос папы — голос, который я слышала очень редко, но, если это случалось, один его звук мог довести меня до слёз.
Я достала книгу, обёрнутую футболкой, развернула и неохотно отдала ему.
— Как ты узнал, что она у меня? — я обязана была спросить.
— Не важно, — он открыл дипломат и положил туда книгу. — Полагаю, пришло время поговорить.
Класс, только этого не хватало — лекции в красках о том, что красть нехорошо. Я бы предложила ему как следует подумать над своим враньём, поскольку в последнее время ещё и не то было.
— Полагаю, теперь ты уже осознала, что вампиры — это точно не выдумка, — его чёрные глаза сузились в подтверждение слов.
У меня отвалилась челюсть.
— Буду считать, что это «да», — он на мгновение перенес внимание на происходящее за окном. — Уверен, что ты подслушала мой разговор вчерашним утром, где упоминалось твоё имя, вероятно, это и пробудило твою внезапную жажду знаний, — он вновь посмотрел на меня.
В этот раз мне даже удалось выдавить кивок.
— Как много ты прочла?
— Обложку, — сказала я, разочарованная, прежде всего, собой. Была б у меня возможность, я бы прочитала её на уроке.
— Что происходит, дядя Карл? Что именно ты знаешь о вампирах? И откуда все эти книги? Ты вроде историка по вампирам? Вроде вампологиста или кого-то подобного? — мои глаза расширились от этой мысли.
— Не говори глупостей, — ответил он, и его взгляд заострился. — Ты многого не знаешь о мире, в котором мы живем, Джемма. Вещей, о которых ты не прочитаешь в книгах и которые не найдешь ни в одной библиотеке, — сказал он, указывая на книгу в кожаном переплете, лежавшую в дипломате. — Знание — сила, но оно очень опасно… в плохих руках.
Заинтригованная, я развернулась к нему.
— Есть много неправдоподобных вещей, — сказал он, уставившись в окно, будто эти вещи находились снаружи, — о которых многие люди никогда не узнают и не должны знать. Они проживут жизнь, читая разные книги по истории, так и не познав всей правды, зато они пребывают в том блаженном неведении, которое бывает только от ложного ощущения безопасности. И, для начала, моя дорогая Джемма, у тебя больше нет такой роскоши, потому что она никогда тебе не предназначалась.
— О чём ты говоришь? — Я отпрянула. Этот разговор вдруг приобрёл странный, неожиданный поворот.
— Я говорю об истинной тебе, Джемма. О том, кто ты на самом деле и откуда ты.
— Я точно знаю, кто я и откуда, — сказала я, отгоняя внезапную дрожь, появившуюся внутри. — Мы говорим не обо мне. А о вампирах. Вампирах, которые, похоже, нереальны для всех, кроме меня, тебя и твоих жутких книжек, — сказала я, дернувшись в его сторону.
— Конечно о вампирах, — уступил он, резко кивнув. — Это то, с чего всё началось, и это то, с чего я начну.
Удар грома прогремел над нами, доводя до крайности мой неустойчивый пульс.
— Сверхъестественные создания существуют с начала времён, Джемма. Ангелы, демоны, и хорошие, и плохие, живут за гранью нашего мира. На всех континентах рассказывают свой вариант одних и тех же сказок, и хотя документальные свидетельства происходящего можно найти по всей земле, важно понимать, что эти существа не из нашего мира, — сказал он, подчеркивая слова быстрым жестом. — Они просачиваются из чуждых нам реальностей, поэтому их пребывание здесь всегда было ограничено по времени. Однако есть существо, которое нарушило этот универсальный закон. Одно сверхъестественное создание, принадлежащее нашему миру, которое известно как Воскрешённый.