7
Уставшая, измочаленная зимними штормами и бестолковым командиром старая ПМ-4 наконец-то, поздним вечером, после бесчисленных попыток пришвартоваться к «Дрезино», подвалила к правому борту этой громадины, достигавшей в длину триста метров. На ходовом мостике, который был ниже на пару метров от шкафута «Дрезино», продолжая командовать швартовкой рулил кап три Сухой, а рядом бестолково суетясь тёрся его мыршавый каплей замполит Ильин.
— О, и эта гнида здесь! — обрадовано закричал Яшка Слизкой, увидев на мостике этого сморчка.
Сморчок замполит услышав Яшкин голос, поднял голову и остолбенел.
— Что, гнида, не ожидал меня здесь встретить, а помнишь, что я тебе обещал в последнюю нашу встречу!? — продолжал всё больше разъяряясь, орать Яшка со шкафута громадины «Дрезино», остолбеневшему заморышу замполиту.
— Ну, а пока на тебе — это аванс! — и достав свой член из штанов, он стал мочиться на голову замполиту.
Обосанного замполита, как ветром сдуло с ходового мостика. А на шкафуте продолжавшего бесноваться Яшку, пришлось связать и отнести в кубрик.
Появление разжалованного бывшего главного корабельного старшины Якова Слизкова на «Дрезино», была полна личного горя и драматизма. Получив из дому телеграмму, что его мать в тяжёлом состоянии лежит в больнице, он как дисциплинированный матрос обратился с рапортом к командиру корабля, о предоставлении ему краткосрочного отпуска по семейным обстоятельствам. Как по закону подлости капитан не успел подписать рапорт, попал в госпиталь с перитонитом, а так как старший помощник был в отпуске, временно на командовании остался его заместитель по политчасти. Ну, а этот держиморда и воспитатель личного состава, видевший во всём подвох, стал тянуть резину, ссылаясь на то, что телеграмма не заверена главврачом и военным комиссаром. Послали запрос. Через два дня пришла вторая телеграмма, но уже извещавшая о похоронах. И опять замполит в чём-то усомнился.
А зря. У главстаршины Слизкова уже снесло крышу. После серьёзного мужского разговора, замполит попал в госпиталь, а Яшку отвёз на губу вызванный наряд милиции. Никто из моряков не согласился его конвоировать.
Дело в бригаде замяли, уж очень оно не вписывалось в декларируемый повсеместно советский гуманизм. Отсидев на губе положенный срок, разжалованный главный старшина и попал на этот плавучий дисбат, с громким названием «Дрезино». А повреждённый замполит временно исчез. Думали, что его комиссовали, а оказалось, что эта гнида в Болгарии на ремонте ПМ-4 отсиживалась.
Годки с ПМ-4 которым, ночью перегрузили спирт, потом рассказывали, что их замполит заперся у себя в каюте и не высовывал нос, пока их каломбина не отвалила от «Дрезино».
Ну, а то, что Ильин, после этого случая, стал посмешищем не только на корабле, но и в дивизионе — удивляться не приходиться (на флоте замполитов не особо уважали), никто из офицеров не хотел, есть с ним за одним баком. В расстроенных чувствах он подал рапорт об отставке, сжёг свой партбилет и эмигрировал в Израиль.
8
По случаю встречи и благополучной швартовки в офицерской кают-компании был накрыт праздничный ужин. По сравнению с матросским ужином, состоявшего из флотского борща на кислой капусте, дохлых синих уток и вонючего пюре из сухой картошки — он был не плох. Не так конечно, как в лучших ресторанах, но тем не менее. Кладовщик Таку, постарался на совесть. В меню праздничного ужина входили; каспийская селёдочка, свежевыпеченный хлебушек, жареный картофель, мясо по-аджарски, приготовленное по особому рецепту личным офицерским коком Дувадзэ в отдельном офицерском камбузе. Так же красная и чёрная икорка, копченые колбасы и окорока, салаты из свежих овощей, фрукты и шоколад. Из спиртного слуги гарсунщики, подали болгарское вино, коньяк Плиску, вино Рислинг, ну и конечно же спирт, ласково именуемый моряками шилом. В общем, в принципе всё было как всегда; по-скромному, почти по-семейному.
— Кто на что учился, — ответил замполит Бухалин, когда его матросы спросили: «Почему офицеры питаются, как гурманы, а рядовой состав жрёт сухари с тараканами?» А стоящий рядом сопливый лейтенант-снабженец Воров добавил:
— Жрите они полезные.
А ведь бог шельму метит — чуть позже, во время учебных стрельб с РБУшек, этого гурмана снабженца-диетолога, размазало сорванными, взрывной волной, дверями по переборке. Корабельный медик, в руки которого попал контуженный и оглохший лейтенант, не стал долго думать; взял да и закатал его с головы до ног в гипс и при первой возможности сплавил на плавучий госпиталь «Кубань».